Сибирские огни № 01 - 1970

культуртрегер, Анненков всегда оставался сыном своего века и своего класса — дворя­ нином, землевладельцем. Борьбы с полицией избегал, явлению, ставшему со временем государственной политикой с галереей всемирно известных провокаторов — Зубатов, Гапон. Азеф, Малиновский,— преград не чинил. «...Полиция приказала судьям разбирать лишь одну сторону дела» (Ленин)33, Это слова о другом процессе. Но они уместны и здесь. III Прощание с Ленинградом произошло в такое же монотонно дождливое, мозглое утро, как и встреча. Те же сосны в косматых бурках и папахах летели мимо окон ва­ гона, те же оловянные болотца застенчиво посвечивали из курчавого кустарника... Прислушиваясь к сипловатому голосу репродуктора, я уловил знакомое имя. Голос назвал печатный орган и процитировал слова, под которыми это имя стояло. Чудесная мысль! Она была настолько созвучна и близка моим ленинградским впечат­ лениям, что уже на первой станции я стоял у киоска, спрашивая газету. Вот она, эта мысль: юрист по образованию, Ленин навсегда сохранил глубочай­ ший интерес к этому делу. Глубочайший. Мысль эта принадлежит А. Луначарскому, владевшему точным и емким словом. Он хорошо знал Ленина и, надо думать, превосходная степень для слова «глубокий» была избрана не случайно. В письме к матери Владимира Ильича из Шушенского, помеченном 14 июня 1898 года, Н. К. Крупская писала: «Дорогая Мария Александровна! Володя сидит и ведет обстоятельную беседу с мельником о каких-то домах да ко­ ровах, ну, а я села написать Вам немного. Не знаю уж, с чего и начать...» Это первые строки. А вот что в конце: «Володя уж кончил разговаривать с мельником и два письма написал, а я все никак не могу кончить своей болтовни»34. Смысл этого эпистолярного свидетельства достаточно очевиден- Ленин ведет «прием». Составленные им письма пойдут теперь к деревенскому грамотею. Грамотей перепишет бумаги — имя Ильича должно быть скрыто от полиции,— и они потащатся в уезд или в губернию воевать за правду для мужика, а много лет позже в политиче­ ском отчете ЦК партии XI съезду Ленин сделает о шушенской практике мимоходное замечание: «...Когда я был в Сибири в ссылке, мне приходилось быть адвокатом Был адво­ катом подпольным...» И добавит: «...Самое трудное было понять, в чем дело. Придет баба, начинает, конечно, с род­ ственников... Я говорю: «Принеси копию». Она рассказывает о белой корове. Ей гово­ ришь: «Принеси копию», тогда она уходит и говорит: «Не хочет слушать без копии о белой корове». Так мы и смеялись в своей колонии над этой копией. Но маленький прогресс мне удалось осуществить: приходя ко мне, тащили копию, и можно было разобраться, в чем дело, почему жалуются и что болит»35 Ленина и крестьян соединяла жизнь. Крестьяне любили своего друга и шли к нему со своими бедами, так же, как шли к нему в Питере ткачи, кочегары и водопро­ водчики. В доме у синих Саян он написал маленькую книжицу «О промышленных судах» и в ней вот эти слова: «...Чтобы разбирать споры между хозяевами и рабочими, надо хорошо, по свое­ му опыту, знать фабричную жизнь. Судья-чиновник заглянул в рабочую книжку, про­ читал правило,— и больше слушать ничего не хочет: нарушено, дескать, правило, так и отвечай, а я больше знать ничего не знаю»33,