Сибирские огни № 01 - 1970

обращены в мою сторону.— Кажется, я скажу сейчас ужасную банальность: тогдашняя Самара могла бы доказывать справедливость этой поговорки не только примером Бамбурова. — Это подразумевается, конечно. — Я не совсем точно изъясняюсь,— говорит она — Бамбуров — первая строка по­ говорки. Самара же знавала и вторую. , — В буквальном значении? Кто-то украл железную дорогу, и его сделали... — Гласным городской думы. Правда, чуть позже и не в Самаре... Представьте себе монументального купчину в сапогах шикарного французского лака, нечесаного, с бородой раскольника. В наш дом он приносил одну и ту же улыбку вкрадчивой насто­ роженности, говорил с отцом об одном и том же — о мостах, о дерновке насыпей: и он и мой отец выполняли тогда заказы железных дорог. И вот — это же поразительно! — наш гость, не таясь от полиции, украл лесную биржу, где имелось платформ сто, не меньше, леса. Гарин-Михайловский шутливо заметил как-то, что этой прорвы леса ему хватило бы на железнодорожную ветку, что он тогда строил... Фаина Филипповна прерывается, но не успеваю я обратиться к ней с вопросом, как она вновь продолжает: — Вы хотели бы знать, кто владел похищенной биржей? О, тут я могу отвечать без запинки: биржа принадлежала одному из приказчиков того же купца. Правда, в канун кражи он лишь номинально был ее хозяином. — Кто же был настоящим хозяином? — Рабочие. Те, кто рубил топором. Видя мое недоумение, она поясняет: — Ходили слухи, будто какая-то спешная надобность погнала приказчика в Томск — у него была там своя строительная задача. Он тотчас же запродал лесную .биржу, а с будущим владельцем условился, что тот выплатит за него жалованье рабо­ чим. Вот и решайте, чья была биржа и кого купец наказал в первую очередь. — Дело дошло до суда? — В том-то и штукаькупец украл, купец продал и купец же потребовал с хозяи­ на плату за лес. Парадокс? — Простите, а что делал из этого леса хозяин? — Шпалы... Поразительное совпадение! Лейба Брискер, доверитель Владимира Ильича по од­ ному из судебных споров в Самаре, также делал шпалы. И так же, как хозяин леса, отражал судебное нападение купца-пирата. А тот купец, как и этот, носил дорогой французский лак, косматую бороду и улыбку лицедея. Я встречал его в овале старой поблекшей фотографии. Возможно, это одно и то же лицо, одно и. то же дело? Боясь поверить в удачу, осторожно спрашиваю: — Ленин жил тогда в Самаре? — Думаю, что да. — И вы помните имя хозяина леса? — Я помню имя купца. Только купца. — Это Константинов? Фаина Филипповна смеется. — Теперь я вижу: вы и взаправду только что с Волги... Это был Константинов. Герой темного царства, увенчанный лаврами почетного гражданина Самары. Припоминается листок из дела, что вел Ленин: «...потомственный почетный граж­ данин самарский, купец первой гильдии». Это — о Константинове. Мы говорим с Фаиной Филипповной об одном и том же лице. Но вот об одном ли деле? В папке, что я читал в Центральном партархиве (ЦПА), о краже ни слова. Был лишь спор по пово­ ду юридического правила 'о долге: занял — верни. — И были шпалы,--- улыбается Фаина Филипповна.— И был Константинов. По­ четный, и почтенный... Тут могут быть две редакции: либо вы читали то самое дело, что возбудил вор против еврей жертвы, и что-то ускользнуло от вашего внимания, или это была копия того же дела. Повторение.