Сибирские огни № 01 - 1970

Типсино — Типсины,— а по имени Онуфрий. Онуфрий Ферапонтыч, зна­ чит,— Мишанкин отец. Тоже, как я же, рыбак был, тоже дневал-ночевал на Кети. „ Дак вот дружили мы уже с ем по ту пору. Крепко дружили. К свадьбе дело приближалос. Слова заветны сказаны были уже друг дружке. А тут возьми да приди блаж в голову тятеньке Ферапонту — отцу-то Онуфрия. Надо сказать, блажной был старик — этот тятенька Фера- понт — и крутой больно. Ни с того ни с сего призвал как-то Онуфрия и говорит: — Слыхал, Онуфрий, лесной промхоз какой-то открывают в Тагу- ле, мужиков здоровых туда собирают, заработок большой сулят? — Как не слыхать, тятенька,— отвечает Онуфрий,— слыхал, слыхал. — Дак вот,— говорит,— сыночек родный. Езжай-ка ты туды. Там, толкуют, настояща жизня начинатса, государственна, а у нас здесь вро­ де коммуны каки-то хотят сколотить и все обласишки, сетенки и вен- теришки в одну кучу свалить — обчим сделать. И уху, толкуют, хотят заставить рыбаков хлебать из обчего котла. Не жизня, мол, нова, а сра­ мота кака-то сюда идет. Езжай, езжай и не задерживайса. Онуфрий было туда-сюда, завилял перед отцом: и не стоило бы, мол, и здесь мне жизня ндравитса. Да где там! С Онуфриевым ли харак­ тером против Ферапонтова решения устоять. Чо делать? Простилис мы с ем у Кети. Бросил он торбу в обласок и поплыл в Тогул. Мол, так и так, «е горюй шибко-то, это он мне, как только на­ лажу жизню мало-мало, посмотрю, как и чо там, сразу приеду за тобой и свадьбу сыграм. Жди, мол. Наревелас я на берегу вволюшку и стала ждать. Месяц жду — нету, три жду — нету, год жду — тоже нету. Уж и осень и зима прошла, ново лето началос, а он вроде Сгинул. Чо с ем? Места не нахожу, хоть топис. Терпела, терпела я и не вытерпела, по­ шла к тятеньке Ферапонту. — Скажите,— толкую,— Ферапонт Кузьмич, вам никакой весточки не было от Онуфрия? — Да как жа,— отвечат,— не было, Оленька! Были, были. Кажен месяц пишет. Не; беспокойса, все у него хорошо. Работат табаровши- ком, комнату в бараке получил, женилса вот недавно. А сам так остренько-остренько, с прищуром на меня поглядыват, даже голову набок склонил от удовольствия. Наслаждатса. Это я еще по молодости, п© глупости обозвала его как-то п¿кocтливым козлом за то, что вентеря в нашем улове понаставил, и на всю жизню себя лю­ тым врагом его сделала. — Женилса, женилса, а как же иначе молодому человеку,— вор­ кует ласково тятенька Ферапонт и никак не может сдержать злого ли­ кования. Не поверила я ему. Захохотала прямо в лицо и дверью хлопнула. Но не поверить-то не поверила, а в душе — ровно кто шайку помой выплеснул. Чо и делать ■— не знаю. А тут зимой собиратса в Тагул обоз с рыбой. Бог ты мой! Я к тя­ теньке своему с мамой: — Тятенька, маменька, милы вы мои, отпустите ради Христа в ям- шину. Серавно зимой дома шибко делать нечего. Тятенька ни в какую: хватит, мол, бесшабашить, совсем не женско