Сибирские огни № 01 - 1970

Потрескивает угольями догорающий костерок. У костерка — закоп­ ченное ведерко с недоеденной ухой. Чуть поодаль на рогульках — сохну­ щий бредень. Солнце, простор, тишь. После сытной еды — покой и вялость. — Эх-ха! — выдыхает тетя Оля, сбрасывает мокрые чирки, садится на песок, зарывает в него ноги и сладостно щурится, покуривая тру­ бочку.— Ревматизма, язви ее,— говорит тихонько.— Как набродисса по воде — ломота, спасу нет, а подёржишь вот так, отходит. Мы с Мишанкой тоже зарываем ноги в песок, лежим, нежимся на солнышке. Песок мягкий-мягкий и теплый, как перина. А сколько его здесь! Целая равнина и вширь и вдаль. От воды до лугов и тальниково­ го мелколесья, наверно, минут двадцать ходьбы, И оттого они видны не­ отчетливо, будто в мареве. Но туда смотреть неохота. Я смотрю на реку. Искрится она, побле­ скивает на солнце, будто чешуей, волнишками, скользит потихоньку вдоль берегов, широкая, спокойная и плавная. И беззвучная. Нешибко ее баламутят в этом месте своими винтами и лопастями колес суда. Нешибко беспокоят гудками и рокотом двигателей. Изред­ ка-изредка только проползет мимо в клубах шипучего пара коричневый буксир, волоча длинный и извивающийся, как хвост бумажного зме'я, плот с лесом, и снова спокойно. И только маячат вдали неподвижные силуэты обласков со сгорблен­ ными фигурами рыбаков-чалдонов. Один, два..-, пять... Сколько их? И вроде вросли в Кеть. Но нет. Вот один, смотришь, задвигался, по­ плыл, вот второй. То в сторону Тогула, то дальше еще в солнечную синеву. Здесь всегда так. Испокон веку. С былинных времен Ермака и по сей день главное занятие корен­ ных жителей Кети — рыболовство. И почти круглые сутки они на реке. Те о поплавными сетями, те с вентерями, те с переметами. Такая уж у них природа, такая страсть. Никакие леспромхозы, сплавконторы и лесозаводы, никакие сельхозартели с кирпичными свинарниками и туч­ ными полями не могут прельстить этих людей. Там не то, не ихнее. Там для приезжих, для «расейских». А для них — Кеть. С раннего возраста и до глубокой старости — и работа и жизнь. Вот и тетя Оля. Еще девчонкой бороздила сетями Кеть, не бросила этого занятия и в замужестве, а когда осталась вдовой-солдаткой, и по­ давно: кормиться надо было, Мишанку растить. Могла бы, конечно, выбрать работу попроще, поближе к дому, той же бы посудомойкой в столовой, как, например, моя мать. Но нет. Ка­ кая может быть другая работа для тети Оли, кроме рыбалки, кроме Кети? А Кеть сверкает, вспыхивает разноцветными огоньками, шуршит то­ ненько по пескам, и в ее задумчивых заводях плавают изогнутые, тре­ пещущие белые облака. — Тетя Оля-а-а,— тихонько зову я. — Ась,— живо отзывается она, не поворачивая головы. — А кто это песню про Кеть сочинил? — Каку песню? — не понимает она. . — Ну, которую вы пели... — А-а-а,— улыбается она, выпуская изо рта густой, сизый дымок.— Этр где чайка-то? — Во-во, где чайка. — Дак это я сама придумала. 2Ь