Сибирские огни № 01 - 1970

чей характеров и событий прошлой жизни, достигает лишь «формального признака ис­ торической верности и правильности» (Ге­ гель. Эстетика. Том 1, М., 1968, стр. 280). Лучшие страницы романа «Русская зем­ ля» несут нам не только богатую факти­ ческую информацию об эпохе коллективи­ зации в нашей стране,— они помогают нам проникнуться духом того времени, осознать сложность и драматизм борьбы разных сил, действовавших с одинаковой настойчиво­ стью и убежденностью. Д. Зорину удалось высветить ведущие тенденции общественно­ го развития тех лет. И в э+ом главное до­ стоинство книги, позволяющее отметить ее эпическую емкость. Автор романа «Русская земля» далеко не первым в советской литературе художе­ ственно аргументирует ведущую тенденцию эпохи коллективизации — тягу крестьянст­ ва в своей массе к коллективному труду. Художник, однако, находит такие аспекты, касается таких сторон действительности, выводит такие характеры, которые вносят немало нового в раскрытие эпохи великого перелома. Действующие лица романа, их расста­ новка, острые столкновения их интересов и взглядов позволяют убедиться в еще од­ ном немаловажном факте: классический спор о мужике не привнесен извне, он зародился в самой массе крестьянства, ибо далеко неоднородными были настроения и симпа­ тии деревни, отдельных ее представителей. Спор между молодым руководителем ком­ муны, посланцем рабочих рудника Сергеем Чертковым, и своеобразным идеологом кре­ стьянства, не освободившегося от эсеров­ ского влияния, теткой Марфой, представля­ ет в этой связи большой интерес. Рассуждения Марфы о первом вожаке коммуны не случайно настораживают Черт­ кова, ибо в них таится немало опасного: «Вожак всех помнит...», «Вожак знает, ку­ да вести...», «Он не может ошибаться. Он на миру — не он. Это праведная душа на­ ша в его образе...» Дальше — больше, со временем Марфа начинает хлопоты «о ка­ ком-то негласном избрании единого Выра­ зителя коллективной воли народа». Подобные рассуждения нетрудно раз­ венчать с высоты сегодняшнего дня, еще проще доказать несостоятельность другого тезиса Марфы — о «добром понуждении». «Нет,— протянула Марфа,— без понуди­ тельного интереса, а попросту сказать, без зажима не пойдут. Человек от единоличья, как новорожденный младенец от кормящей пуповины, сам не может оторваться». Со временем она приходит к мысли о необхо­ димости «понудительного интереса» для крестьянства в масштабах уже всей страны. Ошибки и перегибы, имевшие место в период коллективизации, во многих произ­ ведениях последних лет объяснялись дей­ ствиями одной личности, действиями меха­ нических и равнодушных проводников ди­ ректив на местах. Роман Д. Зорина вносит существенную поправку в такую недоста­ точно полную характеристику эпохи, обна­ руживая острый драматизм происходившей тогда в деревне борьбы. Тетка Марфа «надолго могла взять человека за душу», она была не одинока в своих искренних за­ блуждениях. И хотя Черткову тетка Марфа давно представлялась «той бедной, несчаст­ ной фанатичкой, способной из добрых на­ мерений совершить злой донос», но пока он ничего не мог ей противопоставить: «До­ пустим, Чертков даже разобьет их окаме­ нелую веру! — размышляет автор.— А что даст? Что предложит взамен, чтобы стро­ ить правильно? А вот этого-то он и не знал. И он, он, бешеный кипятильник, он, Сережа Чертков,— невероятно, но факт,— молчал! Молчал и удерживал рвущийся из него огонь, огонь сокрушающий и велико­ лепный, как революция!..» В столкновении этих самобытных, исто­ рически конкретных и национально выпук­ лых характеров в конце концов побеждает Чертков, потому что он и его товарищи оказываются способными сделать коммуна­ ров не просто богатыми, а убежденными и по-настоящему преданными проводниками идеи социалистического коллективизма. Так выкристаллизовывается главная мысль романа, его центральная проблема — исследование народной жизни, раздумья о сложных путях ее. Именно это и позволи­ ло автору дать роману столь обобщающее название — «Русская земля». -Велика сила художественного обобще­ ния. Но как бедно выглядел бы роман, на­ сколько слабо убеждал бы его пафос, если бы писатель не смог насытить произведение множеством конкретно-исторических при­ мет, деталей быта, склонностей и симпа­ тий людей тех лет. Порывистый и страст­ ный характер Сергея Черткова^ неразрывно связан с изображаемой эпохой, когда ми­ ровая революция ожидалась со дня на день. Столь же органично в ту эпоху вписыва­ ются характер тетки Марфы, характеры других действующих лиц романа. Они жи­ вут в той неповторимой атмосфере, кото­ рая так любовно передана писателем во многих сценах, описаниях. Присмотримся хотя бы к избе коммунара, в которой для Черткова все поразительно «свое», все ды­ шит «призрачной жизнью сказок, мятежной историей и мечтой». «Над самой головой хозяйки во весь простенок в затейливой раме из кедровых шишек висела картина на сюжет Сикстинской мадонны с некоторы­ ми, так сказать, местными отступлениями от оригинала. Мадонна с лицом тетки Мар­ фы, поддерживаемая под руки апостолом, похожим на Захара Малкина, несет миру младенца, спускаясь по ступенькам дере­ венского крыльца. Она, видимо, выходит из клуба после гражданских крестин, приня­ тых в коммуне, на которых коммунары во главе с самим вожаком торжественно наре­ кают своего нового собрата и желают ему счастья в борьбе. Другой простенок между окнами занят седовласым Марксом. Обняв за плечи юно