Сибирские огни № 01 - 1970

сильнее и сильнее с каждой новой верстой железных дорог, с каждым шагом вперед торговли, промышленности, капитализма в городе и в деревне, факторы, умножающие, укрепляющие, закаляющие и сплачивающие пролетариат, помогающие ему идти не за обывателем, не шататься подобно меща­ нам, не отрекаться трусливо от подполья» (25, 12—13). Идейный и нравственно-психологический рост рабочих заметил и Горький, когда воз­ вратился на родину. В июне 1914 г. он пи­ сал Г. В. Плеханову: «Резко и очень к луч­ шему изменился 1 ип рабочего, с каким на­ пряжением учатся люди, как стойко выно­ сят «неудобства» русской жизни» (29, 323). Через год Горький снова отметил, что «очень хороших людей воспитал питерский пролетариат» (29, 337). Сама жизнь под­ твердила наблюдения Ленина, которыми он так щедро делился с Горьким. Ленин критиковал Горького за попытку «согнуться до точки зрения общедемокра­ тической вместо точки зрения пролетар­ ской», не жалел времени и сил, чтобы по­ мочь писателю быстрее встать на правиль­ ные позиции. В 1908—1913 гг. в ряде писем к Горькому Ленин показал несостоятель­ ность методологии, которая порывает с конкретно-историческим, классовым подхо­ дом и основывается на интуитивно-эмоцио­ нальных, «суммарных» оценках нравствен­ но-психологических свойств целого народа. Доказывая, что нельзя оперировать «общи­ ми, «побинзоновскими» понятиями вообще», а надо-г «определенными к л а сса м и опре­ деленной исторической эпохи» (48, 232), Ленин решительно не согласился с Горьким, когда тот стал объснять раскол и борьбу в партии воздействием отрицательных свойств русского характера (нигилизмом и сла­ вянским анархизмом). Говоря о внутрипар­ тийной борьбе, о «сваре и драке кружков», Ленин в письме к писателю от 16/Х1 1909 г. проводит мысль о том, что в этом нет ничего чисто национального, что это присуще и Западной Европе В другом письме он заме­ чает. что «неславянские европейцы во вре­ мена вроде нашего дрались, ругались и раскалывались во сто раз почище!» (47, 221). Ленин подчеркивал, что приписыва­ емая Горьким всему русскому народу «хрупкость и жалостная шаткость» души есть принадлежность мешан, и не только русских. Он писал: «Вы изволили очень верно сказать про д у ш у — только не «рус­ скую» надо бы говорить, а м ещ а н с к у ю , ибо еврейская, итальянская, английская — в с е о д и н черт, везде паршивое мещанство оди­ наково гнусно» (48, 227—228). Как недоста­ ток статьи Горького «Еще о «карамазов­ щине», Ленин отмечал ю что в ней не было « я сн о го различения м ещ ан (хрупких, жалобно шатких, усталых, отчаявшихся, самосозерцающих, богосозерцающих, бого­ строительских, богопотакающих, само- оплевывающихся, бест олково-анархист ич- н ы х ...)»— и «пролетариев (умеющих быть бодрыми не на словах, умеющих различать «Науку й общественность» б урж уа зи и oí своей, демократию буржуазную от проле-' тарской)» (48, 228). При решении конкретных политических задач Ленин не сбрасывал со счета специ­ фических черт того или иного народа. Он соглашался с. Горьким в том, что национа­ лизмом надо «заняться посурьезнее» (48,- 162), что Толстому «ни «пассивизма», нй анархизма, ни народничества, ни религии спускать нельзя» (48, 12). Но Ленин посто­ янно боролся с тенденцией преувеличивать значение национальных,, особенностей, зату­ шевывать ими суть классовой борьбы, как это порой случалось у Горького. Неправильные высказывания о русской душе у писателя появлялись в такое вре­ мя, когда он отходил от Ленина и АёАа.4 политические ошибки. В Н)05 г. Горький, солидарный в основном, в главном с боль­ шевиками, не соглашался с тем, что «пас­ сивная философия свойственна всему рус­ скому народу, а не есть только отрыжка крепостного права» (28, 358). а в годы реакции он не раз допускал колебания в философских и политических вопросах и склонен был воспринять чуть ли не как истину, что «пассивизм — национальная бо­ лезнь русских, их большое несчастье? (29, 124). Признавая, что русские могут выявлять невиданную энергию, беззаветный героизм во время сильных исторических по­ трясений, он неоднократно утверждал, что они пассивны в повседневной жизни, «не способны к продолжительному и устойчиво­ му напряжению» (29, 192). Было бы неверно полностью отрицать влияние этой болезни, как и нигилизма, фатализма, мистицизма и пессимизма, на русскую жизнь. Ленин в статьях о Толстом указывал на наличие у миллионов русских крестьян и социальной пассивности — «от- чужденья от политики», «непротивления злу», и «мистицизма, желания уйти от ми­ ра», «апелляции к духу», и пессимизма. Он подчеркивал, что все это неизбежно про­ является в такую эпоху, когда весь старый строй «переворотился» и когда масса, вос­ питанная в этом старом строе, с молоком матери впитавшая р себе начала, привычки, традиции, верования эюго строя, не видйт и не может видеть, каков «укладывающий­ ся» новый строй, какие общественные силы и как именно его «укладывают», какие об­ щественные силы способны принести из­ бавление от неисчислимых, особенно острых бедствий, свойственных эпохам «ломки» (20, 102). Ленин писал, что толстовство в его реальном историческом содержании «является идеологией восточного строя, азиатского строя» и что отсюда «и аске­ тизм, и непротивление злу насилием, и глу­ бокие нотки пессимизма, и убеждение, что «все— ничто, все — материальное ничто» (там же). Ленин отмьчал, что страстная критика Л. Толстым всех современных цер­ ковных, общественных, экономических по­ рядков, основанных на порабощении масс, отражает перелом во взглядах крестьян.