Сибирские огни № 01 - 1970

удерживали почти те же сомнения, что и меня, то есть безграничная любовь к сво­ боде и независимости,— ведь свобода и не­ зависимость — это самое высокое, что оста­ лось у нас после крушения жизни,— и страх перед человеческими отношениями, так лег­ ко нарушающими печальный покой одиноче­ ства, который, подобно трофею, пронзен­ ному бесчисленными пулями, спасен нами в горячей схватке. «Я боюсь всех, даже вас,— говорил он, и тут же прибавлял: — Попробуем! Вы сделаете благодеяние, ес­ ли спасете моих детей; я не умею воспи­ тывать, знаю это и не обманываюсь на этот счет, но я готов во всем помогать, все делать, что вы найдете необходимым и полезным» («Герцен в воспоминаниях современников», М., ГИХЛ, 1956, стр. 341—342). Вот в таком переложении и дошло до нас интересное письмо Герцена. 3. КАК ПРОПАДАЛИ ПИСЬМА На столе в его кабинете лежал альбом. Обычный альбом, в каких хранят семейные фотографии. Но фотоснимков в альбоме не было. На плотных листах были наклеены письма известных писателей, ученых, об­ щественных деятелей. Эти письма были дороги Герцену. Где же теперь этот альбом? В каком музее (Пли архиве хранится? На это не ответят ни исследователи, ни коллекционе­ ры. Пропажа богатейшей коллекции под покровом тайны. А только ли письма из альбома? Не установлено, куда делось письмо А. П. Ми­ люкову, о котором последний писал в своих воспоминаниях: «Я послал ему с одним знакомым мой «Очерк истории рус­ ской поэзии». Через несколько дней получил я от Герцена любезное письмо, в котором он благодарил за посылку и высказывал желание познакомиться со мной, если я буду когда-нибудь заграницей» (Там же, стр. 222). Мы не знаем, куда исчезлд письмо Герцена к инженеру-путейцу В. А. Панае­ ву, который привез в Лондон свою статью «Община». В воспоминаниях Панаев за­ писал: «В тот же день я получил от Гер­ цена ответ, которым он назначал на завтра утренний час приема и просил привезти 'мою рукопись». (Там же, стр. 242). Пропало письмо Герцена к Л. Фонтену, находившееся в коллекции Гектора Дени в Брюсселе. Не найдено письмо к И. С. Ак­ сакову, хранившееся у П. Е. Щеголева. Не разысканы сотни других писем и за­ писок. «Рассветало. Спать никто не ложился. В нашей комнате затопили печь, и мы сожгли все письма Саши и Ника к Вади­ му и Саши ко мне, писанные с его восьми­ летнего возраста и до моего замужества. Писем Сашиных ко мне сгорело более двухсот». Это запись из воспоминаний Т. П. Пас- сек. Боясь обыска после ареста Герцена, она сожгла все компрометирующие доку­ менты. Если бы сохранились письма некоторых из современников, то мы много интерес­ ного узнали бы из жизни Герцена Боль­ шинство исследователей, например, счи­ тают, что Добролюбов никогда не виделся с Герценом. Леонид Хинкулов в 1960 году взял эту версию под сомнение и юказал, что поездка Добролюбова в Англию к Герцену все же состоялась. Хинкулов при­ вел множество доказательств. Не хватало лишь одного: после этой встречи Добро­ любов отправил письмо Чернышевскому, который в целях конспирации тут же унич­ тожил его. Боязнь обыска толкала и на другое. Некоторые письма Герцена и Огарева до­ шли до нас в испорченном виде: с зачер­ кнутыми строками, выскобленными име­ нами и фамилиями. Так, в Центральном Государственном Архиве Октябрьской ре­ волюции хранится подлинник письма Ога­ рева к Н. В. Шелгунову. Имена, заглавия статей, названия мерт в целях конспи­ рации в этом письме начисто выскоб­ лены. Чтобы кбмпрометирующие письма не попали к жандармам, люди предпочитали не тайники на чердаках и в подвалах, а огонь. Да, огонь лучше сохранял гайну. Но были и такие, кто не боялся обысков, ре­ прессий. Вот хотя бы Лев Николаевич Толстой,* у которого тоже имелись письма Герцена. И что же получилось? 6—7 июля 1862 года. Ясная Поляна. Лист из записок учителя Евгения Марко­ ва: «Въезжаем во двор... смотрим, там целое нашествие! Почтовые тройки с коло­ кольчиками, обывательские подводы, исправ­ ник, становые, сотские, понятые и в довер­ шение всего — жандармы. Жандармский полковник во главе этой грозной экспеди­ ции, со звоном, шумом и треском подкатив­ ший к мирному дому Льва Николаевича, к бесконечному изумлению деревенского люда. Нас едва пропустили в дом'. Беднуе дамы лежат чуть не в обмороке. Везде кру­ гом сторожа, все разрыто, раскрыто, пере­ вернуто (ящики столов, шкапы, комоды, сундуки, шкатулки). В конюшне поднимают ломом полы; в прудах парка стараются вы­ ловить сетью преступный типографский ста­ нок, вместо которого попадаются только одни невинные караси да раки. Понятно, что злополучную школу и подавно вывернули вверх дном» (В. Шкловский. «Лев Тол­ стой», М., «Молодая гвардия», 1963, стр. 329). Жандармы перерыли все, но ничего не нашли. А кое-что было. У Льва Нико­ лаевича в портфеле хранились фотогра­ фии Герцена с надписями; вероятно, были и письма. Сообразительная горничная Ду- няша Орехова успела выбросить портфель в траву. Сразу же после обыска его не