Сибирские огни № 01 - 1970

Мягкая полинезийская циновка скрады­ вала шаги. — Эту циновку,— сообщил Рене,— Папа привез с Филиппин в подарок своей жене. Рене увлеченно рассказывал о различ­ ных охотничьих и рыбацких трофеях, пред­ ставленных в этой комнате. — Папа был очень храбрый охотник, вот этого льва он застрелил с четырех метров. Это был его , первый лев. Всего их Папа убил одиннадцать... А это память о схват­ ке в горах Килиманджаро с леопардом... На одной из стен привлекают взгляд яркие, красочные картины Роберто Домин­ го, изображающие бой быков. У писателя была крепкая дружба со знаменитыми испанскими тореадорами Ордоньесом и Домингином Коррида с их участием описана в рассказе «Опасное ле­ то». Хемингуэй любил и знал корриду, знад ее не только с парадной стороны В романе «По ком звонит колокол» Пилар вспомина­ ет о своем возлюбленном Финито, который, несмотря на свой маленький рост, был искусным и храбрым тореадором Вначале он обучался сложному искусству боя на ярмарках, потом выступал на большой арене. «Пилар видела, как блестящая полоса шпаги погружалась медленно и верно, буд­ то бык напором вбирал в себя, вырывая из рук человека, и она следила за ней, пока смуглый кулак не прикоснулся к натя­ нутой шкуре, и тогда маленький смуглый человек, ни разу не оторвавший глаз от места, куда входила шпага, весь изогнулся, огибая рог плоским втянутым животом и отскочил назад, а потом встал в позу — ле­ вая рука с мулетой отведена в сторону, а правая поднята вверх — и приготовился смотреть, как умирает бык» Для Финито после боя был устроен пир. А он сидел и украдкой поиклалывал платок ко рту Платки с кровавыми пятна­ ми менялись, И Финито не мог дотронуться .до вкусных блюд. Не мог.. Когда-то озве­ ревший бык вспорол ему живот ...Заметив, что мы разглядываем пест­ рую русскую матрешку Рене взял ее с полки и с удовольствием стал паскручивать, вынимая все меньшие и меньшие куколки. — Папа получил ее в подарок от Ми­ кояна,— сообщил Рене Стол в гостиной как стол Самый обыч­ ный Небольшой. Запоминается же он по­ тому, что на нем расположилась внушитель­ ная батарея бутылок Рене перечисляет на­ питки, которые заполняли их Из всего на­ званного, по неведению, я только и успел записать: ром баккарди. виски, француз­ ский и итальянский вермут... Рене передает слова Хемингуэя, которые он часто повто­ рял: — После упорного трудя нужно выпить глоток крепкого вина, почитать хорошую книгу, послушать хорошую музыку Рене при этом замечает: «Что касается алкоголя, то Хемингуэй был куда более дисциплинирован, чем о нем расЛсазывают легенды. Когда он много работал, он не пил совсем, если не считать одного-другого стакана легкого вина за едой». С обеих сторон столика — два старин­ ных кресла, обтянутых кретоном с охотничьими сценами. В одном из них, по­ ближе к окну, любил посидеть после рабо­ ты Хемингуэй. Если в кресле по приглаше­ нию хозяина сидел гость, го в другое Хе­ мингуэй не садился; он разговаривал стоя или расхаживая по комнате. Среди многих увлечений Хемингуэя за­ нимала особое место его любовь к испан­ ской музыке. Шесть ящиков, набитых пла­ стинками, красноречиво подтверждают это. Он мог подолгу слушать то грустные, то за­ дорные, мелодичные песни андалузцев или басков. Из гостиной Рене ведет нас в обширную, комнату, где размещается библиотека. Впрочем, книги в доме Хемингуэя вездез на стеллал^х вдоль стен, на столах и стуль­ ях, среди картин, старинной утвари из ке­ рамики и металла, и даже охотничьих тро­ феев. И не только художественная литера­ тура, но и книги по истории, метеорологии. В этой же комнате книг особенно много, может, поэтому она вызывает самое живое ощущение присутствия здесь самого писа­ теля. Кажется вот сейчас из соседней ком­ наты войдет высокий широкоплечий человек с седой окладистой бородой, в шортах и в шлепанцах на босу ногу, и скажет, как он любил говорить: «Доброе утро, черт побе­ ри!» Он подойдет к книжной полке, возь­ мет, например, одйн из томиков Достоев­ ского на английском языке В некоторых из этих томов видны его закладки. А их Хемингуэй оставлял только в своих люби­ мых книгах, причем отмечал то место в кни­ ге, на котором остановился, чем попало—1 кусочком бумаги, старым письмом. Хемингуэй говорил ппо каторжные стра­ дания Достоевского: «Писатель закалялся в несправедливости, как закаляется меч» («Зеленые холмы Африки»), Хемингуэй сам видел и испытал на себе много несправедливостей, может быть, и это отчасти роднило его с Достоевским. Особенно любил Хемингуэй читать Тол­ стого. говорит Рене читал «Севастополь­ ские рассказы», «Казаков». «Анну Карени­ ну», «Войну и мир». В «Зеленых холмах Афоики» Хемингуэй пишет: «Было жарко карабкаться по пес­ чаному склону ушелья. и я был счастлив, когда лег на спину в тени деревьев и пои- нялся за «Севастопольские рассказы» Тол­ стого». Или другое признание Хемингуэя: «У меня все еше была севастопольская книжка рассказов, и в том же томе я чи­ тал повесть, которая называется «Казаки» и которая была превосходна В ней была летняя жара, комары, чувство леса в раз­ личную пору года и эта река через кото­ рую верхами переправлялись татары, и я жил в этой России опять Я думал, насколько реальна для меня