Сибирские огни № 12 - 1969

трижды и трижды благословил он дедов и тещенькин брак. Вся его жизнь прояснилась. Совесть ущемляла его, что дедушку бросил. Те­ перь старик пристроен, ухожен, Лена от мамы тоже свободна, тещень- ка, вроде бы, на искомую колею набрела. Одна головешка и в печи гаснет, а две и в поле горят. Стратегики старики! Приехала Лена. Работалось Косте уж до того, что больше и неку­ да. Плечи иной раз немели, пальцы терпнули. Появилась новая песня о Волге. И была в ней строка такая: «свои ладони в Волгу опусти». Костя ее на свой лад напевал. Не с пригрустью и не с угасанием, а как побудку. Начинается это исподволь, постепенно, и вселяется однажды в рабо­ чего человека сугубая вера, что нет на земле алмазов, равноценных честным мозолям его, что сам он, владыка пары рук, драгоценнейший камень в короне Державы своей. И сознает он тогда себя соленой час­ тичкою рода людского, истцом и ответчиком века, подотчетным лицом за ребячью слезинку, за напряженный бетон, за каждое слово на вы­ сокой трибуне. И требователен к этому слову, до придирчивости. На Волге получил Костенька первый «гражданский» свой орден. А по окончании строительства вызвали его в отдел кадров и попросили «подробненько» рассказать про судимость. Потом и про шубу. «Откуда дознались?» — див-ится Костенька. Ве­ селый рассказ получился. Кадровики с удовольствием выслушали. — Ну, а теперь как? — спрашивают.— Закрепла рука? Можете вы ею руководить? Не понесет опять... в самоволку? — На ваших глазах живу,— ответствует Костенька.—Аттестат зрелости выдали. Не должна понести,— на кулак усмехается. И предлагает ему отдел кадров поехать... куда бы вы думали?.. В Объединенную Арабскую Республику. Плотину строить. Строить одно, а второе, самое главное, говорят, египтян обучать там придется. Самостоятельно, чтобы на наших машинах работать могли. Вот оно как! Не удалось землю египетскую на танке спасать,—шу­ руй ее, милую, бульдозером! — О жене вашей тоже подумали,— говорят.—Многие наши спе­ циалисты с семьями едут. Школы там русские будут, детские садики. Вечером пересказал он этот разговор Ленушке. —• Трогаем, египтянушка? — приласкал ее волосы. Почему-то она раскраснелась. Смотрит тайно: то смелость немая во взоре мелькнет, то беспомощность, ласковость. — А врачи, наши, русские, будут там? — чуть не шепотом спраши­ вает. — Будут, конечно,— спроста отвечает. Потом спохватился:— По­ годи, Ленушка... Ты почему про воачей?.. Ты... Ты... — Я!.. Я!..— зазолотились слезинки.— Я, паразит такой? — И на­ чала она колотить его по чему попадя.—Столб уральский! Чурбан! Эгоист разнесчастный!! Поднял он ее на руки, мебель пинает, кошке хвост приступил... — Ленушка! Ленушка!!! — возгудает,— Неужели-то? Дивонько ты мое. ...Стал наш Костенька действительным, всамделишным египтяни­ ном. Дедко, в деревне, аж грудью хрустит: — Сказано — сделано! В нашем роду трепачей не было. В мусуль- маны перейдем, а на своем постановим. Однажды нащупал Лука Северьяныч фотографию в международ