Сибирские огни № 12 - 1969

этого... Спокаяться можно. Заяц'— он тоже... На одних полях с тобой взрос. Живой глазок родины. Вот не сен ли момент одним воздухом вы подышали? Он выдохнул, а ты вздохнул. Ты выдохнул, он причул. Из груди в грудку! Воздух — он достигает!.. «Пророк ты был, дедушка...» Когда выводили хирурги танкиста из забытья, на самой-то тонень­ кой грани мерцающей яви и темной пучины беспамятства, вставал этот > зверек на задние лапки и начинал разговаривать с Костенькой. «Дохни! Еще дохни! Еще!» — упрашивал, требовал серенький, от­ зывая померкшую Костину душу из предсмертной тьмы на людское, на заячье солнышко. Дрогнут веки, осмыслится взор — подевается куда-то зайчик. Сестра с кислородной подушкой стоит: «—Дышите, дышите, больной.» Отглатывает бесславный пришелец стеснившийся в горле комок, ди­ вится щемящему светлому таинству слез... «Живой... глазок... Родины.» Как освободили, демобилизовали,— обсказал он деду Луке Северья- новичу бесталанный и горький свой поворот судьбы и немало был подив- I лен, когда старый, без вздохов, скорби и соболезнования, вдруг заявил: — А все-таки —здорово иностранная разведка работает! — Ты... к чему? — растерялся Костя. *— Неужто не достигает? — усмехнулся Лука Северьянович. — Нет! — помедлил с ответом Костя.— При чем тут разведка? — В том-то и дело, что бдительности в вас еще кот наплакал,— безоговорочно заявил Лука Северьянович.— Никакой он был не англий­ ский зять, никакой не дипломатический чин и не картежник, само собой, а был промеж вас натуральных кровей — шпиён. — Ну-у-у, дед! — все больше дивился и озадачивался Констан­ тин.— Наговоришь! — Ты мне не нукай, а слушай,— постановил дед.— Пошире твоего бороды есть. По какой, вот, ответь мне, причине крокодилов тот чемо­ дан, с остатками фараона и картами, в канаве мог очутиться? Ну? Шу­ рупь, шурупь... — Утерян был. — Под-ки-нут был! С умыслом,— четырежды проколол пальцем воздух Лука Северьянович.— С умыслом! А умысел этот в том состоял, что обязательно отнесут эти диковины к коменданту. А у коменданта в кабинете ведмедь. Вы, полоротые, мечтаете — он вам меду подносит, а он... У него самопишущая машинка внутрях потрохов была засекрече­ на. Близко вы возле бдительности не ночевали! Шурупишь? Все просторнее открывался у Костеньки рот: не узнать деда и ба­ ста. Обличьем все тот же почти: по-прежнему крутоплеч, в кирпичном румянке скула, нос узорной багряной жилочкой испещрен, дымчатая бо­ рода, кулак со слесарную наковаленку. Обличье — родное — дедово, а беседа... — Комендант говорится машинка фиксировает, он секретный при­ каз отдает, а она регистрировает... Теперь прицель... Подкинут чемодан и доставлен к нему, к коменданту. Осталось заинтересованному шпиё- ну, в майорском или картежницком образё, явиться, якубы, за остатка­ ми фараона и картами и попутно с этим сторговать ненавистную ко­ менданту ведмежью чучелу. Им не чучела, век бы моль ее ела, им тайнописная запись цены не имеет. Первые петухи опели его изголовье, вторые — ворчит, ворочается.I I