Сибирские огни № 12 - 1969

«— Заметьте, встанем — замолчит, пойдем — опять за свое.» Пока­ зал на сороку, и впрямь белобокую, большую, деловито сыпавшую смет с березы. Оба знали, что неспроста остались одни, очутились здесь и что ходить по лесу, говорить ненужные вещи или молчать, ожидать чуда, делая вид, что вовсе не ожидаешь, смешно. Нужно просто остановиться и объявить, что приехал ради нее, и притянуть к себе, и говорить грубо, страстно, бешено обо всем, происходящем в нем. Как и где свернули в овраг, он не помнил. В самом низу, в снегу, чернела вода какого-то не­ уемного ручья — он вырывался из-под сугроба, бурлил на перекате и, просвечивая камешками на желтом дне, нырял под снеговой завал — как раз над ним деревянные перильца обозначили мосток. От мостка вверх, в лес, протоптана дорожка. Две ольшинки перегнулись над нею, вытянули ветвистые головки, словно два молодых оленя застыли в изум- леньи перед живой водой. — Смотрите,— Георгий Алексеевич взял Анну за локоть. Она посмотрела на оленей, сказала «прелесть», перешла впереди него мосток, и золотистая цигейковая шубка ее с темной полосой посере­ дине стала уходить вверх. Оттуда, с края, она обернулась с уже совсем безучастным, отгороженным лицом и крикнула: — А я Сатарова в повести переделала! Поднявшись, он спросил, как же получилось? — Во всяком случае, стыдиться мне теперь, кажется, нечего. Пове­ сти, я говорю. Главный читает! А вы знаете,— сказала она, поглядывая вдруг искоса и недобро,—Дуня-то замерзла в лесу. — Что вы говорите?! Мне писали, что она вернулась. Глупость ка­ кая-то, чушь... Вернулась, чтобы дрова пилить бабам... — Федосье толстомясой,— словами Дуни и как-то саркастически досказала Анна и вздохнула. Он почувствовал себя надутым снобом, и вся поездка его сюда пред­ ставилась глупой — индюшачье проглядывало в ней. Дорога вывела из леса на асфальт, проложенный к поселку. Тем­ ная весенняя вода стояла на асфальте. Он шел, и солнце двигалось ря­ дом, только там, в воде, на него можно смотреть. — На луну похоже,— сказала Анна и засмеялась, все-таки это бы­ ло весеннее солнце в весенней воде, и ему стало легче, исчезла мучи­ тельность мысли, только тяжело давила на плечи шуба — рукой не пошевелить. Потом они плелись по деревне. Дорога, совсем просевшая, темнела водой, шлаком, выпученной черной землей, битым кирпичом. Таракали во дворах за изгородями куры. Собаки радовались возможности облаять человека. Бабы выскакивали раздетые. На одной, пробежавшей мимо, болталось ожерелье из бельевых прищепок, а красные руки еще не ото­ шли от полосканья. Георгий Алексеевич по привычке все отмечал, даже что-то формулировал, несколько раз хотел выразить вслух, но удержи­ вался, радуясь, что Анна уже не столь мрачная и подавленная пересту­ пает через клубящуюся на спуске воду, м^сит сапожками (вконец промокшими) снег. В ином ее следке проглядывала земля и умиляла его. Не сговариваясь, повернули обратно. Весна была в1воздухе, в небе, в сквозной роще, в обтаявшей беседке. Мальчишки уже сидели на зеле­ ных перильцах, вставали на них, доставая до потолочин, гоняли друг друга по мягкой земле. Георгий Алексеевич захотел есть. Шуба тяжеле­ ла с каждым шагом. Сбросить бы ее и колобродить, как те мальчишки. Одну штуку все-таки удалось выкинуть. Он завел Анну в магазин и накупил булок, колбасы и кефира. Со ш