Сибирские огни № 11 - 1969

Засунув руки глубоко в карманы, вздернув плечи, он остановился по­ раженный. Ниже, у моря, не доходя той дороги, стояла среди поля береза — с макушки до кончиков опущенных ветвей перебрала ее желтизна. Стоя­ ла она на бугре, выступавшем из махонького прудка или из ямы, нали­ той водою. Вода подернулась сморщенной пленкой льда, сквозь кото­ рую просвечивали нападавшие листья. Мишка не мог бы сказать, что именно поразило его, но желтые и свеже-зелеиые звезды листьев подо льдом рождали в нем истомную и тревожную растроганность. «Надо и ей показать»,— подумал он радостно и еще огляделся, запоминая место. Смущенный, улыбающийся, пришел на завтрак в столовую. Стало донельзя стыдно чего-то и сладко, когда увидел, как сидит Наташа — боком к нему со стаканом кофе. Казалось, все уже знают про них. Она повела глазами, усмехнулась, и он понял, что все помнит. До самого обеда возили столбы. Уже с утра потеплело, воздух про­ питался легким, дымным туманом и свежий, сыроватый кружил голову надеждой. Весь день Наташа молчаливо сторонилась ребят, и Мишке стало жалко-жалко ее. Он ловил ее взгляд, а поймав, пугался, готов был про­ валиться сквозь землю. Туман рассеялся, а золотистый дым в воздухе остался. В нем ярко загорелись начинающие желтеть рябины, развесив­ шие красные гроздья —точь-в-точь, как в Зырянах над тыном на ого­ роде. Мишка улыбался, не зная чему, и не мог перестать улыбаться. «Ты что сияешь, как медный таз?» — подмигнул Толик. Мишка погасил улыбку, но она жила в нем. К вечеру, когда очищали от веток последнюю поваленную сосну, прибежала от столовой Лида Семенихина. Запыхавшаяся, обдергивая свитер, вытирая широким запястьем лоб и щеки, она сказала Мишке, что из города пришла машина какого-то преподавателя и ему велят со­ бираться и ехать: в институт вызывают. Не понимая, он смотрел в ее распаренное лицо, уперевшись в одну мысль: «Ну вот, не сходил к Сергею Николаевичу, и это, конечно, хам­ ство, а теперь зот так. А теперь вот так...» Потом, сказав «сейчас», сел наземь, как был, с топором в руках. — Ну, так давай, чего ж ты? — Ладно, я сказал —сейчас! Ее полные, затянутые простыми чулками ноги повернулись у него под носом, с мотнувшимся над ними подолом. Он почему-то вспомнил, как она скатывала с них прямо по резинкам чулки, и его едва не стош­ нило от отвращения. Даже встал с трудом и, не бросая топора, пошел к Наташе, стаскивающей с девчатами ветки в кучу, чтобы потом под­ жечь. Когда Наташа поняла, что он уезжает, в глазах ее вспыхнуло что-то, ему даже показалось — чудное какое-то оживление. В своей клетчатой потрепанной курточке, с непокрытой распатланой головой, она стояла перед ним молча, виновато улыбаясь —никогда в жизни не видел он такой улыбки у нее. Будто это она, усылала его в город! Он смотрел на нее и все старался закусить губу, чтобы не прыгала. Наконец она сморщилась, сделала что-то смешное со своими губа­ ми, словно подбадривала маленького: — Ничего, держи нос по ветру, старик! Ты знаешь лозунг: «Не пи­ щать!». Все к лучшему в этом лучшем из миров! —и она кивнула ему и прикрыла глаза, дожидаюсь, когда уйдет. «Ну что ж,—подумал он, подбрасывая топор на руке,—лед там сегодня все равно растаял, так что и ходить туда уже незачем».