Сибирские огни № 11 - 1969

шибко хозяйственная,—широко улыбнувшись, он посмотрел на Ва­ лерия. — Не столько хозяйственная, сколько организованная,— спокойно возразил тот.—И голова работает. Липа томилась не совсем в одиночестве. У нее сидел парень с третьего курса радиотехнического факультета, из ее же группы, один из сочинителей эхотрала —Женя Ракузин. Соблюдая этикет гостеприим­ ства, Липа отказалась ехать, пришлось пригласить и Ракузина, тем бо-. лее, что эхотралом занималась кафедра Глаголева, и радость от пер­ вых всходов студенческой мысли делили все, имевшие отношение к ее прорастанию. Так они и устроились втроем на заднем сиденье: в середине Липа, по углам Ракузин и Яруткин, студент и его преподаватель. Парни были, вероятно, ровесники, так как Ракузин прежде пробовал себя в искус­ стве— окончил театральное училище. Оттуда, наверное, и вынес он спо­ собность не смущаться ни при каких обстоятельствах. Впрочем, моло­ дежь в последние годы удивляла Павла Елизаровича свободой и про­ стотой в обращении: они, теперешние, не позволяли себе излишней фамильярности или грубости, но без напряжения держались на одной ступеньке с тобой. В воспоминаниях о собственной молодости Павел Ели­ зарович натыкался на громоздкую угловатость, которую с трудом по­ беждала железная необходимость быть на уровне, продираться, выде­ литься. Им же не требовалось выделиться, они чувствовали себя так, будто раз и навсегда выделились. Машина сразу наполнилась остротами, смехом, словесными шпиль­ ками— и все это, словно поддутое теплым сквознячком из окошка. Дневные тревоги Глаголева никого не касались. Владимир Семенович сидел рядом с Мигалем, откинув черную голову, с остановившейся улыб­ кой, и, не оборачиваясь, откликался, с ленцой соревнуясь в остроумии. Иногда в свете зажигавшихся фонарей на резких поворотах в зеркаль­ це над ветровым стеклом мелькало то худенькое девичье невнятное лицо в светлой шапке волос, подхваченных бандо, то сильный, гордый профиль Яруткина, то прямоугольные очки Ракузина, его сухие корич­ невые щеки. Сосны распластали крылья над песчаной полосой, поросшей ближе к подножиям серой травою. Черные рогатые пни, вымытые и вынесен­ ные течением, маячили в густом сумраке. Павел Елизарович, купаясь здесь, бросал на растопыренные корни белье, сушил на них плавки, а под сенью одного, который река затащила подале, не раз устраивал бивачок. И сейчас серый лакированный бок машины отражал послед­ ний блеск тускнеющей воды возле этой коряги. Пока молодежь купалась и там, у водяной кромки, шла сцена из пантомимы «Юность и любовь», Павел Елизарович вскипятил и зава­ рил чай, соорудил бутерброды, откупорил вино. Глаголев лежал на брезенте лицом в небо. Локти его, острые согну­ тые колени и откинутые назад волосы шевелились в неверном свете костра. Но скорее всего, он спал. Мигаль вздрогнул, когда глаголевский голос произнес жестковато, словно подводил какую-то черту: — Не суждено, чтобы сильный с сильным соединились бы в мире сем!.. Да-а, вот так-то, друг мой,—Владимир Семенович сел, скоморош- ливо почесал в голове. — Трэба это дило перепить,— быстро отозвался Мигаль и крикнул Трем черным силуэтам у реки: —Диты! Вечерять! Хотя родился он в донецком Краматорске, украинская мова давно