Сибирские огни № 11 - 1969

мане В. Зазубрина. Рассказы и повести Вс. Иванова, Б. Лавренева, Л. Сейфулли- ной, «Конармия» И. Бабеля и некоторые другие произведения позволили заглянуть в души самых разных по складу характера и воспитанию участников революции. И мы легко заметили, как причудливо сочетают­ ся в них возвышенное и низкое, романти­ ческое и приземленное, прекрасное и урод­ ливое. Они размежевывались и по классо­ вому признаку, но еще и по признакам индивидуальным, социально-психологиче­ ским, и разговор уже шел об очиститель­ ной буре революции. С появлением романов «Чапаев», «Же­ лезный поток», «Разгром» советская лите­ ратура сделала громадный шаг в тщатель­ ном исследовании истоков героизма масс, мужества и героизма представителей рево­ люционного народа: они — в мировоззре­ нии, в организующей и формирующей силе передового отряда рабочего класса России. Эти и близкие им произведения примеча­ тельны тем, что на более широкой основе обобщали опыт революции и гражданской войны, что всем своим острием были обра­ щены в будущее. Чапаев и Клычков, Ко­ жух, Морозна и Левинсон — это в высшей степени своеобразная кристаллизация луч­ шего, что получил народ из опыта рево­ люции и гражданской войны, они незави­ симо от воли их авторов с течением вре­ мени становились опорой в грандиозном строительстве небывалого общества. Соз­ давался принципиально иной характер че­ ловека из народа, который и в жизни, и в себе начал все перестраивать на револю­ ционный лад. И не случайно образ Чапа­ ева стал знаменем для людей тридцатых годов. Что же произошло тогда в нашей ли­ тературе? То, что и должно было произой­ ти в литературе социалистического реализ­ ма — она стала все более основательно сле­ довать принципу историзма. До того нас удовлетворяли произведения, в которых изображались преимущественно две проти­ воборствующие силы — белые и красные, революционеры и контрреволюционеры, мы узнавали, как крестьянин или интеллигент приходили в революцию, стихийно или созна­ тельно, без руководства .или под руковод­ ством, мы довольно часто видели различ­ ного качества колебания крестьянина или интеллигента и безусловную твердость и непоколебимость рабочего. Герои револю­ ции в этих произведениях были, как пра­ вило, твердо убеждены, тто если они сло­ мят своего классового врага, то на земле сразу наступит царство справедливости. Соответствовало ли это истине, вытекало ли из объективных обстоятельств? Да, со­ ответствовало, да, вытекало. Часто их про­ тотипами были люди колоссальной энер­ гии, люди действия, с безграничной верой в возможность одним ударом, одной побе­ дой над эксплуататорами покончить с со­ циальным злом и несправедливостью. И ес­ ли бы они думали иначе, то, вероятно, не смогли бы совершить тот исторически не­ обходимый подвиг, который они соверши­ ли. В тридцатых годах появляются исто­ рико-революционные произведения, осно­ ванные не только на личных впечатлениях, как преимущественно случалось в двадца­ тых, но и на исследовании исторического материала. Их авторы чаще, чем раньше, пытаются проследить причинно-следствен­ ные связи явлений и фактов, причем бе­ рут они их не изолированно, а в связи со всем многообразием событий, сложных, противоречивых, не укладывающихся в красно-белую схему. И в этом смысле осо­ бенно выделяются романы М. Шолохова «Тихий Дон» и А. Толстого «Хождение по мукам». Роман А. Толстого не вызывал и не вы­ зывает таких разноречий в читательских массах, в критике и литературоведении, как роман М. Шолохова. В нем довольно ясно прочерчен сложный путь русской ин­ теллигенции к народной правде. Этот путь дан на широком фоне важнейших историче­ ских событий, связанных с судьбою отдель­ ной личности отнюдь не формально. В ос­ нове романа лежит мысль о нерасторжимом единстве судьбы человеческой и судьбы народной. Сам А. Толстой, завершив ро­ ман, определял его тему как гему «поте­ рянной и возвращенной родины».. «Поте­ рянной» — и это сразу отбрасывает нас за пределы простых аксиоматических реше­ ний. «Возвращенной» — и это заставляет попристальней вглядеться в наше прошлое и подумать не только о непримиримом ан­ тагонизме разных социальных сил, но и о характере этого антагонизма, о реальной, индивидуальной, а не обобщенной физио­ номии революционной эпохи. Обобщение было верным и точным, оно помогало в борьбе за власть в настоящий момент, но оно не исчерпывало всех возможно­ стей, таящихся в социалистической рево­ люции. Вокруг романа М. Шолохова. до сих пор идут дискуссии. Это — закономерно, и не Требует особых пояснений: каждое но­ вое поколение будет определять свое от­ ношение к этому действительно крупней­ шему явлению советской русской литера­ туры. Недавняя волна «новых взглядов» на роман вызвала естественное сопротив­ ление тех, кто полагал, что тут все вопро­ сы уже разрешены. Можно по-разному относиться к сути возникшей дискуссии, но невозможно отрицать ее несомненной поль­ зы. Как бы участники дискуссии ни ошиба­ лись в частности и в обобщениях, в це­ лом она позволила шире взглянуть на всю совокупность разнородных явлений как художественного, так и исторического пла­ на. Явно обогатилась и углубилась исто­ риография романа, оказались поднятыми новые пласты произведения, позволившие теснее увязать его с событиями тридца­ тых годов, которые, конечно же, влияли на проблематику романа; дискуссия при­ близила нас к пониманию действительной