Сибирские огни № 10 - 1969

1 ак, так, потускнел офицер.—А тебя самого... пыльным меш­ ком не ударили? Нет... Никто не ударил. Я... по службе. Присяга ты, служба! —вздохнул офицер.—Фронт прорван, ба­ тареи погублены, а ты с сохатыми. Вкратцах!.. Лось, видишь, к тебе принюхивался... Да что лось?! —тиснул себе воротник офицер. Зверь лось...—буркнул в бородку Берестышко. Вот такие же,— обернулся к попу офицер,—породистую ко­ нюшню разграбили... Борзых собак кровосмесили... Труды поколений..« Пошел прочь! —осерчал на Берестышку. И зашагал с попом совместно. Чего больше скажешь?.. От военщины скушал облизня — к попу назавтра вязнет: Вы бы, батюшка, увещевательное слово к прихожанам... Как там у вас в писании?.. «Блажен, иже и скоты милует». Ведь переведут зверя! — Не ропщи и не кручинься,—ответствует поп.—В Ноевом ковче­ ге всего-то и племени было —всякой твари по паре, а гляди,—распло­ дилось! У его высокоблагородия стратегика на уме, а ты с сохатыми... Тут тоже откушал. Окончательно же колчаковские дезертиры его из терпения вывели. В наших лесах'их около взвода спасалось. И наши деревенские, и из других всяких мест. Некоторые с оружием... Берестышко как бы по службе в леса наезжал. Вроде —по службе, а сам на соловой кобылке своей калачики, шанежки дезертирской братии этой возил. Мяска, табачку, самогоночки иногда... Один раз приезжает, а дезертиры его, ровно старобоярина, под обе ручки подхватывают: — Не побрезгайте нашей застолицей... Лоськом разжились. Моло­ деньким... Козлушку ишо по насту загнали... Отведай вот... Скуснинь- кой... Почечки... И получился тут несмыслимой силы скандал! Застолицу ихнюю перевернул, за берданку в горячке схватился. А у дезертиров винтовки. Народишко внезакониый, отчаянный. Лад­ но^—студент его томский один заслонил. Заслонил —говорит: — Свиньи мы, парни! Человек столько добра нам, а мы ему — рюх-рюх в благодарность. Правильно нам лесник угрозил, обессты- дил... С голодухи —другой резон. А мы от безделья, от хищности... Мы не козу, не лося, не мясо—-мы светлую душу русского леса пошути расстреливаем. Нам бы для Колчака боеприпас поберечь... Ну и грамотно еше обсказал, сколько таким вот безраздумным и нещадным способом дорогого да редкого зверя человек истребил. В зверинницу даже поместить не осталось. Дезертирам неубедительно: — Нас самих хучь в зверинницу помещай! Обволосатели, как до нашей эры, до перва пришествия... Берестышке обиняком хоть,* а все же винятся. Не раз еще мужичок пригодится: — Бор горит, а соловушко по гнездышку плачет,—льстимый укор высказывают.—Сравнил бы народные беды и Лосьи... А у него, после этого случая, да к тому же студент разговором своим его подкрепил, крепко-накрепко думка одна в голове заселилась. Приезжает опять же в леса, ручку, бумагу, чернила с собою привез,— толкует студенту: — У меня, Олеша, пропись корявая — в солдатах грамоту одоле