Сибирские огни № 10 - 1969

Но прапорщик Важеев рассудил резонно, что оставлять труп в ле­ су также нельзя было,— снимет кто, доказывай потом, что не побег,— и сказал уряднику, что конвойный Пантелеев поступил правильно. Фельдшер, осмотрев труп, подтвердил, что смерть произошла от удушения веревочной петлей: на горле трупа остались следы от ве­ ревки. По начальству прапорщик Важеев донес рапортом, что ссыльно­ каторжный Лисевич Сигизмунд был уличен в подстрекательстве к по­ бегу и, страшась наказания, покончил жизнь самоубийством, посредст­ вом повешения. Глава пятнадцатая Н А Ч А Л О 1 Элиашевич не счел себя вправе, тем более не считал себя обя­ занным излагать Квятковскому в подробностям все обстоятельства сме­ щения Целинского. Все началось с маловажного, казалось бы, спора между Шарамо- вичем и Целинским. Но именно в этом споре прояснилось, что уже не мелкая трещина, а глубокая пропасть пролегла между Целинским и остальными руководителями восстания. Целинский приехал из Мишихи в Мурино под вечер. Он и здесь, на дорожных работах, сохранил за собой недостижимую для прочих ка­ торжан и столь удобную для него свободу передвижения. Правда, на сей раз у него имелась благовидная причина: он отпросился в больни­ цу. Но ему не пришлось хлестать себя крапивой, как Элиашевичу, или прибегать к умышленному членовредительству. По первой просьбе пол­ ковник Черняев разрешил ему поездку в Култук. Вместе с Целинским поехал Кароль Новаковский, возвращавшийся в Иркутск из Посольска. — Я мог бы поехать и завтра,—сказал Новаковский полковнику Черняеву,— но поеду с паном Нарцизом, чтоб не просить у вас еще од­ ной подводы. Именно Новаковский и настоял на поездке Целинского. Возникла неотложная необходимость посоветоваться с членами Главного Коми­ тета, большинство которых,— и среди них Шарамович, второе по влия­ нию лицо среди заговорщиков,— находились в Мурино. Целинского тревожило настроение каторжан мишихинской партии. Многие из шляхтичей,—если не большинство их,— восприняли высо­ чайший манифест об амнистии как первый шаг царского правительства на пути примирения его с польской шляхтой. Им уже мерещилось в не­ далеком будущем полное прощение с восстановлением дворянских зва­ ний и возвращением чинов и родовых поместий. Вполне вероятная синица царской милости могла в скором време­ ни сама порхнуть в руки. А журавля свободы надо было ловить в затя­ нутом пороховым дымом небе восстания. И многие из мишихинских шляхтичей решили, что синица в руках лучше, чем журавль в небе.