Сибирские огни № 10 - 1969

его к участию в мятеже? Но об этом никто с ним и не пытался разгова­ ривать. Сам же полковник не один раз заводил разговор и с Элиашевичем, и с Рейнером, и с Целинским, убеждая их прекратить возмущение и изъявить покорность властям, не дожидаясь прихода войск. С тем, что­ бы смягчить неизбежную кару. Убедить пока никого не удалось, но полковник чувствовал,'что Це­ линский более других способен внять его доводам: Целинский —строе­ вой офицер и лучше других понимает военную слабость восставших. Вчера Целинский просидел у полковника почти до полуночи. Пол­ ковник был уверен, что зайдет Целинский и сегодня. И, действительно, едва начало смеркаться, пришел Целинский. Пришел в явном раздражении. Швырнул на лавку свой белый по­ лотняный картуз и сказал с досадой: — Шарамович закусил удила! И, не дожидаясь вопросов полковника, продолжал, что Шарамович упрямый фантазер, совершенно утратил чувство реальности и упор­ но не желает понять того, что мятеж стал уже явно безрассудным делом. — Что же заставляет вас идти за ним? — спросил полковник. — Военная дисциплина,— ответил Целинский.—Я кавказский офи< цер, они предполагают во мне знание военного дела, и только лишь по­ тому не расстреляли меня за сопротивление, выказанное им. Мне же теперь нет расчета идти в битву после милости, дарованной нам им­ ператором. Полковник заметил на это, что, насколько он понимает, Целин­ ский был одним из главных вождей мятежа и остается им поныне, хо­ тя после помянутой им высочайшей амнистии прошло уже достаточно времени. — Поймите меня, господин полковник,— возразил Целинский.— Мне осталось, после амнистии, пробыть в каторжных работах всего один год. У меня жена, семья! Могу ли я забыть об этом? В полумраке комнаты Целинский не мог заметить усмешку на ли­ це полковника. Полковнику Черняеву хорошо было известно, что Целинский хо­ лост и одинок. — Однако ж, повторяю,—сказал полковник жестко,— относи­ тельно высочайшей амнистии стало известно вам едва ли не за месяц до начала мятежа. Почему же теперь только пришло к вам ра­ скаяние? Целинский уклонился от прямого ответа. — Восстание старое дело,— сказал он.—Первым замыслил его один сумасшедший старик, который отбывал ссылку в селении между Красноярском и Канском. Он убеждал меня стать во главе заговора. Сторонников восстания было много, но после амнистии мнения разде­ лились, так как многим остались короткие сроки каторги. И теперь, за исключением нескольких фанатиков, все раскаиваются, что поддались уговорам и приняли участие в мятеже. — Вашим уговорам, Целинский,—подчеркнул полковник — Зато я первый осознал вину, господин полковник,—•сказал Це­ линский,— и я убедительно прошу вас засвидетельствовать это. «Этот печется только о своей натуре!» — заключил полковник пос­ ле ухода Целинского. И приказал себе больше не думать о нем. Целинский стал ему глу­ боко противен.