Сибирские огни № 10 - 1969

— Выбор сделан, полковник. Мы полны решимости сражаться до конца! Полковник посмотрел на него, как на строптивого ребенка. — Такое небрежение здравым смыслом свойственно черни. В вас угадываю дворянина и офицера. Как можете вы, человек сведущий в военном деле, не понимать всего безрассудства вашей затеи? И полковник даже разгорячился, приводя ему один за другим все более веские доводы. — Вы заперты с обеих сторон, как в мышеловке,—внушал он Элиашевичу.—Если и располагали бы достаточной силой. А где у вас сила? На каждого повстанца правительство может выставить по взводу солдат. Я уж не говорю о том, что все безоружны!.. — Господин полковник! — сказал Элиашевич, терпеливо выслушав Черняева.— Разве можно таких молодых, как мы, спокойно запереть в такую глушь?.. Поверьте, лучше пуля, чем такая жизнь! «Й чего они с ним милуются!» —подумал Иван с досадою, но вспомнил, что и Густав о полковнике Черняеве говорил всегда только доброе. Хороший, стало быть, начальник, обижать его нельзя... А 'какая мне корысть, хороший или плохой?.. Хороший-то еще хуже: только тень на ясный день наводит... Хороший начальник али хороший барин, как бе­ лая ворона, только в притче... А в нашей собачьей жизни начальников хороших не бывает... Как же не бывает?.. Сам же вот с барами свя­ зался, вместях с ними, заодно... А может, и хороши они только пока в беде, пока в кандалах?.. А как отобьются от беды, то и станет каждый: барин как барин... А голытьбе, мужику куда податься? На кого наде­ жу положить?.. Кроме как на самого себя —не на кого, однако... Элиашевич сказал полковнику, что принужден отвезти его обратно в Мишиху. — А там что вы намерены делать со мною? —спросил полковник. — Завтра в Мишиху прибудет главный начальник восстания. Он решит. — Кто же это? Если сие не военная тайна. — Густав Шарамович. Полковник был искренне удивлен. Но постарался не подать виду. Сказал шутливо: — Могу* располагать на протекцию. Элиашевич приказал ямщику повернуть бричку и ехать в голове отряда. И сам, препоручив лошадь свою адъютанту, сел в бричку, рядом с полковником. Полковник был заметно озадачен, хотя и старался скрыть это. Не далее как вчера, отвечая на предостерегающее письмо жандармского штаб-офицера, удостоверил он, что во всех рабочих партиях, от Култука до Посольска, полное спокойствие и примерная дисциплина. Но ведь так и было?.. Больше всего поразило его известие, что во главе восста­ ния Густав Шарамович... Уж за этого, хоть перед кем, головою мог пору­ читься!.. Видно, поголовно все участники восстания, если уж даже Ша­ рамович... Полковник вспомнил молебен на берегу Байкала в Листвен­ ничной. Тогда впервые не то чтобы закралось сомнение, а странным и непонятным показалось поведение каторжных. Как будто не им амни­ стия пожалована? Теперь-то понятно, что тогда насчет восстания все уже было решено. Но ведь до амнистии решено?.. И полковник обратился к Элиашевичу с упреком: как это решились они на столь противозаконные действия после милостиво дарованной амнистии?