Сибирские огни № 09 - 1969

находящеюся въ Усольи И ркутской Губернии, согласно представленнымь документамъ, и по произведенному исследованию, на основании канони­ ческих и гражданских узаконений, расторгнут совершенно, и на семь ос­ новании, он, Адамъ Киркоръ, вступилъ уж е въ законный брак съ другимъ лицомъ. Почему и Елена, Игнатия дочь, бывшая Киркоръ, урожденная Гаевская, тоже свободна, и на вступление ея въ бракъ с другимъ лицом нетъ законныхъ препятствий. Февраля 28-го дня 1865-го года. Г. Вильно. На­ стоятель Виленского Св. Иоанновского Приход­ ского Костела. Прелатъ и Кавалеръ Носенский. И все вышеизложенное неоспоримо подтверждалось круглой гербо­ вой печатью Свято-Иоанновского костела. Матерь божья!.. Ну зачем здесь этот глупый толстяк! Даже в такую счастливую минуту надо ломать комедию!.. В эту минуту пани Елена искренно забыла, что именно этот глупый толстяк принес ей радость, о которой она едва осмеливалась мечтать. Свободна! Наконец-то свободна! — Вы оставите мне эту бумагу, Иннокентий Кузьмич? — спроси­ ла она. — Обязан возвратить,—возразил пристав.—А вы извольте дать подписочку о прочтении. Вот тут писарь мой заготовил. Вам только ручку приложить. И выложил на стол узкий листок. Пани Елена скорбно прочла вслух: «Свидетельство об расторжении брака моего с Адамомъ Карловымъ Киркоръ мне объявлено через коменданта Августа 30-го дня 1865-го года...» Иннокентий Кузьмич был по натуре человек не злой и к тому же чувствительный к женскрй красоте. — Да вы не убивайтесь,—попытался он утешить пани Елену,—и на супруга вашего зла не держите. Тоже и его понять надо... На государ­ ственной службе состоит, чйн немалый имеет... Вся жизнь впереди, а тут за политический преступления!.. Может, слезами обливался... При ваших достоинствах., Выразив таким образом свое сочувствие, становой счел себя вправе заняться графинчиком и закуской. И это было очень кстати: если бы ни­ что не отвлекало Иннокентия Кузьмича, то, сколь ни старалась пани Елена удержать бьющую ‘через край радость, зоркое полицейское око наверняка заприметило бы несообразность ее поведения. А это могло насторожить даже благодушного Иннокентия Кузьмича. Именно теперь, накануне приезда Густава с друзьями, малейшее подозрение было особенно опасно. У нее даже рука дрожала, когда она подписью своей свидетельство­ вала, что печатное известие объявлено ей. Но в жизни играть роль куда труднее, чем на сцене, и пани Елена вздохнула с облегчением] когда Иннокентий Кузьмич, покончив с гра­ финчиком, встал и откланялся. Теперь уже ничто не мешало ей отдаться сладостным мыслям о предстоящей встрече с Густавом... Пани Елена, переполненная радостью, даже как бы забыла, что по сути ничего в ее положении не изменилось, что как была она, так и осталась государственной преступницей, отбывающей срок наказания, и если освободилась от угнетавших ее брачных уз, то великое множе­ ство других, почти неопреодолимых преград по-прежнему стояли между нею и любимым человеком...