Сибирские огни № 09 - 1969

ского монастыря. Объяснить подобное, ка­ жется, можно только недоверием к жизни или же недостаточным знанием ее. Хоте­ лось бы, чтобы автор тщательней присмот­ релся к жизни и нашел в ней более убеди­ тельные нюансы для портрета чудесной женщины Надюхи Калинкиной. Да, главный герой романа Н. Шунди- ка — Россия. В ее исторической перспек­ тиве. Именно этим главным героем можно объяснить и так смело вписанные в роман драматические сцены с Есениным. И они, эти сцены, не воспринимаются как инород­ ное тело в романе. Появление их подго­ товлено не только всем ходом глубоких раздумий писателя Браташа о судьбах Рос­ сии и о природе нашей революции. Оно мотивировано и местом действия романа — родина Есенина,—и всей жизнью Брата­ ша, одержимого мечтой разгадать тайну Есенина. Более того, сцены с Есениным прекрасно гармонируют с общим лириче­ ским настроем всего романа, написанного, как справедливо утверждает автор в пре­ дисловии, «во славу, а не в бесчестие» на­ шей древней земли. И что особенно удивительно,— сцены с Есениным звучат остро современно вовсе не случайно, а потому, что они перекли­ каются с раздумьями и Браташа, и Соко­ лова, и Комарковой, и Калинкиной, и Де­ ниса Ганина. Чего стоит, например, только вот этот маленький монолог большевика Сергеева, наиболее глубоко понявшего Есе­ нина: «Революцию нашу считаю святой. И ес­ ли есть кровь, стон, слезы, скрежет зубов­ ный, так это всегда бывает при родах. А тут сама история новому веку жизнь дает. Надо же кому-то из поэтов и ее стон услышать, и ее святые слезы уви­ деть. Такое, кажется, дано Есенину». А почему это так важно знать нам в на­ ше время? Да хотя бы потому, чтобы не представлять нашу революцию сплошным триумфальным маршем. Чтобы не заглу­ шать и в себе печали по поводу пролитых когда-то святых слез и священной крови. Чтобы было с чем сравнивать наши нынеш­ ние душевные перегрузки с теми, которые приходилось выдерживать Есенину и его современникам. Сравнивать для того, что­ бы было чем питать «наше бесстрашие в самоочищении». А . К У Х Н О „КОГДА СТРОКУ ДИКТУЕТ ЧУВСТВО...“ К ак бы ни волновали нас те или иные события, как бы дороги ни были те «ли иные люди,?—постепенно все отодви­ гается, отдаляется, уступает место новым переживаниям и привязанностям. Детство, юность, первая любовь, радость и горе, увле­ ченность любимым делом — все проходит. Рано или поздно оглянется человек на пройденный путь и увидит себя в отдале­ нии, среди близких и родных, которых, может быть, уже и на свете нет, но каж­ дый из которых оставил в характере, в судьбе человека частицу своей души. Ре- троспективность —не литературный прием, а свойство общечеловеческое, и худо то­ му, кто не умеет во-время оглянуться и сделать соответствующие выводы... Игорь Коржин, герой повести Э. Бурма­ кина «Отдаление»1, жил без оглядки, на­ пряженной жизнью газетчика. Шли годы. Все стало привычным, обыденным; почув­ ствовал Коржин предел своих литератур­ ных возможностей и решил оставить жур­ налистику, перейти на преподавательскую работу. Но случилось неожиданное: без ка­ ких-либо серьезных, видимых причин вдруг ушла от него жена. Семь лет прожили су­ пруги тихо-мирно, и так же тихо-мирно разошлись. - Пристально всматривается Коржин в себя, в свое прошлое и начинает разби­ раться в недостатках собственного харак­ тера, докапывается до истинных, глубоко скрытых причин разрыва с женой., Рассуждений в повести, пожалуй, с из­ бытком. Можно было бы даже сказать, что она чересчур «интеллектуальна», перенасы­ щена философскими спорами, запоздалыми рефлексиями, если бы в основной сюжет не вплеталась еще одна п о в е с т ь — исто­ рия первой любви. Игорь Коржин, от лица которого ведется рассказ, живет как бы в двух измерениях — в прошлом и настоя­ щем, и прошлое властвует над ним. Скажут: подумаешь, еще одна повесть о «военном детстве»! Да, еще одна хорошая повесть. А много ли их, действительно, хо- роших-то книг о тех, кто на год или на два опоздал к войне?.. Некоторым критикам тема «военного детства» набила оскомину, они, конечно, знают, что во время войны дети быстрее становятся взрослыми, но почему-то не хо­ тят замечать, как это ускорение отражает­ ся в жизни и литературе. А между тем, и сегодня читателя и писателя в прошедшей войне интересуют не только боевые опера­ ции. «Детям войны» уже под сорок, харак­ теры их во многом определились уже тог­ да, в военное время, и сорокалетнему пи­ сателю естественно помнить о нем,— одна­ ко сетуют критики, а подчас негодуют, по­ скольку «военное детство», якобы, уводит от современности. Повесть «Отдаление» может служить хорошим примером, опро­ вергающим эту точку зрения. Тот. кто хлебнул горя во время войны, тот разберет­ ся и в событиях мирного времени. Отказы­ вать «детям» в опыте или страданиях толь­ 1 Э. Б у р м а к и н . Отдаление. М„ «Молода* гвардия», 1968.