Сибирские огни № 08 - 1969

Шкуру свернули, кое-как утолкали в широкий мешок. Лев Петро­ вич поморщился и заметно смутился. — Михалыч,— сказал Черноус и осекся.— Ты обо мне не подумай худого, но я тебе деньги потом отдам... Нехватки тоже, кручусь... Ты сколько просишь-то? Пронька стоял понуро, ¡в какой-то странной потерянности. •— Я шкурами не торгую... Как мне просить? Сколько дадите... Ху­ дая жизнь у меня пошла, а так бы ничо не взял.— И тут Пронька так поглядел на заповедного директора, как будто на что-то хотел надеять­ ся.— Будет случай, я, Лев Петрович, еще такого убью... Или мясо себе застреляю. Не заказнишь, Петрович? Черноус пощипал брови. — Шкуру я у тебя покупаю... И ты не думай... —* Да я и не думаю,— облизал губы Пронька.—Мне думать-то много нечего. Черноус ласково улыбнулся: — Пусть между нами так все и останется: дружба дружбой, а та­ бачок врозь. Зверей в заповеднике никому не велено трогать. Проньку подбросило: — Так уж и никому! Летом я сам карабинные выстрелы слышал. — Где? — нацелился на него Лев Петрович. •— От своей пасеки близко... Да ты тогда будто бы в отпуске был... Ванька Рогожин из району каких-то сюда водил. — Это мне неизвестно,—отвалился к стене Черноус.— Уф, жарко у тебя стало. Спирт горячит... Пронька смотрел на него уже с открытым полусмешком. «Мне неизвестно!» А что бы ты сделал... Э-ээ, вороти в сторону в таком разе, а то невзначай рога обломают». Лев Петрович долго молчал, продувал и закуривал беломорину. — Эх, посидел бы еще,— сказал он со вздохом,—да ехать пора... Спасибо, хозяйка! Спасибо, Прокопий Михалыч! За мной должок, не беспокойся... Воздух был уже синий: перестала сыпаться мгычка, и — пока ред­ кие, тусклые,—но уже проступили на небе звезды, обещая морозную ночь. — Как небу зориться, так травке роситься,—взгрустнулось Пронь- ке.— Весна бы скорей летела... Топот и скрип полозьев в замерзающей тишине слышались еще дол­ го. Пронька поежился,- сплюнул и ушел в избу с тем ощущением, что нынче, сегодня, он что-то такое все-таки выиграл... 7 В стае он был шестым. От других отличала его матерость, страш­ ная сила клыков, способная с одного раза порвать горло изюбру,_и ста­ риковская мудрость, хотя был он еще не стар —в полной волчиной стати и силе. Ни у кого в стае не было такой длинной, густой шерсти —серой, почти седой по хребту: в морозную лунную ночь и голова и спина его переливчато серебрились, мерцали студеными искрами. И все это тоже внушало покорность молодым волкам. Холодного, неподвижного взгляда его боялись. В минуты своих