Сибирские огни № 08 - 1969

— Спасибо, Авдотья Петровна, зятек натрескался. Пронька отпыхнулся, поманил к себе пальцем Степашку, заголил перед ним живот: — Степашка, мормыш, а ну-кась, поширяй батькино брюхо: можно батьке твоему терпеть с голодными наравне? — У, барабанистое, хоть орешки коли! —Степашка шлепал мяконь- кими оладушками-ладошками по тугому отцовскому животу. — О-ей, Степйшка, мормыш, пусти: боюсь я щекотки! — придури­ вался отец и вдруг посерьезнел, сказал устало: — Бежи-ка к братанкам, играйся, а то у них скоро каникулы кончатся, отвезу я их снова в по­ селок и тогда уж до самого лета... — Глаза у тебя совсем спят,— сказал Степашка. И вправду: от доброй кислушки, от сытости, от тепла и устали так Проньке спать захотелось —ну, просто терпения нет. Прошел, отвалился, одну подушку на голову, другую под голову. Думал, как свалится, так и провалится. Но сон его сразу не взял: долго слышал еше, как звенит теплая тишина в избе; как на кухне Ивашка вполшепота читает какую- то про зверей книжку. На печке кипит, наваристым паром исходит мя­ со, выбулькивается на плиту из-под крышки. Убрал с головы Пронька подушку: душно ему под подушкой стало. Облупленная стена перед ним серела от хмарной погоды; по бледно синеющим стеклам окошек хрупко скользила мгычка; слабый ветер чуть тревожил .тайгу за омшаником. «Усну, усну»,— говорит себе Пронька и чувствует, как сон посте­ пенно хмелит ему голову, тело, как веки смыкает неодолимая, сладкая тяжесть. Скоро в избе, подавляя все звуки, блаженствует Пронькин храп. Заповедный директор, как водворился, стал обрастать хозяйством и штатами. Начал он с лошадей, а их у Малинина, в пчелосовхозе, было с из­ лишком. Сена зимой им не хватало, овса и подавно (в хозяйстве овес не сея­ ли, а подсевали только гречиху, как медонос), держали их на дорогом покупном корме и кое-как. Частью лошадок брали на лето экспедиции, частью раздали пчеловодам по пасекам: корми, содержи, гоняй по дрова, по сено... Пронька тоже такую лошадку держал... Но все равно конный двор был еще полон в пчелосовхозе. И вот появился выгодный покупа­ тель, взял пять лошадей сразу. Малинин цену заломил, как барышник, но Черноус показал ему смету, из которой, мол-де, не выпрыгнешь: уж сколько отпущено на приобретение лошадиного поголовья, столько он и отдаст. Дать можно было поменьше— кони как кони, ни породы, ни рыси — одни раздутые животы да гривы косматые,— но Лев Петрович, не споря и не торгуясь, бросил Малинину все «лошадиные» деньги: из пяти коней одного выбрал лучшего для себя. Малинин остался доволен, что продал, Чернус был рад, что купил. Расстались бни по-приятельски. Но дальше вся жизнь для Малинина омрачилась: у него сманили людей, которых и так не хватало.1В сельсовете он кинулся чуть не в драку на Черноуса. «Ты у меня спросил? Действуешь тихо, как этот... Пошептал, посу­ лил, и вот они мне на стол три заявления бац! Приехал какой-то варяг, понимаешь, и сманивает у меня последний рабочий класс. Может, ты медогонки один за троих будешь крутить? А сбор дикоросов начнется;