Сибирские огни № 08 - 1969

Ценили ее и гости —наезжие люди. По осени шумно бывало на Пронькиной пасеке: то сборщики ягод привалят, то грибники забредут, то еще кого бог пошлет. Раз в год, по осени, в изюбриный гон, становились на постой к Проньке пять-шесть человек с далекого рудника. Приезжали они по­ стоянно одни и те же — степенные, умные, видать по всему, большие начальники. Были рудницкие по-охотничьему богато одеты, обуты — вы­ сокие легкие сапоги из яловой кожи, скрипучие куртки, перчатки и шапки. В прожженном ватнике, чернобородый, в черном треухе, Пронь­ ка около них казался горелым пнем. И ружьишко у Проньки старое, какое-то все линялое: облезла, давно пошоркалась когда-то черненая сталь. А рудницкие носили с собой карабины, начищенные до жирного блеска, протертые, с шоколадно-ореховыми прикладами. Правда, руд­ ницкие были плохие охотники, (толком не знали, как выследить и как взять зверя, и Кривохижин над ними в мыслях посмеивался. Рудницкие брали отпуск на осень, подгадывали к изюбриному гону. Удачи их радо­ вали, неудачи не огорчали: просто им нравилось продираться колючими зарослями, мокнуть от пота, скосопячивать по камням каблуки, возвра­ щаться к ночлегу усталыми, отсыпаться и уходить опять. За все годы, сколько знавал их Пронька, они добыли двух изюбрей, а трех упустили подранками. Пронька был недоволен: зверя надо или не трогать или же бить наповал. А ранил — иди догоняй, следи, не давай пропадать доб­ ру. Но своего недовольства рудницким Пронька не выражал: что с них возьмешь, что стребуешь? У них карабины, лицензии, в тайгу они лез­ ли и будут лезть. Ну, не они, так другие... Да господи! Что до них бы­ ло Проньке? Люди веселые, попить-погулять любят, разговоров с ними не переслушать, когда в азарт спора войдут. Да и мало ли Проньке от них добра отламывалось? Деньги давали, вещи, какие поплоше, дари­ ли... После отъезда рудницких Кривохижину даже тоскливо было. Последний раз стояли они на пасеке в позапрошлом году, перед тем как запрету выйти на охоту в этих местах. Слухи и раньше ходили, что часть Хингана, где расположены' по ключам и речкам пасеки пчелосовхоза, отведут под заповедник, какой- то... академический, что ли. Осенью это и узаконилось... В поселке при сельсовете отвели одну комнатку под кабинет заповедного директора. Пронька в те дни был на станции и видел, как подошел поезд, высадил горсть пассажиров. Все они были Проньке знакомые, местные, кроме нарядной дамочки и невысокого человека, молодого, в вельветовой куртке. «На татарина смахивает... Уж не он ли директором заповедника бу­ дет?.. А бабенка-то так за него и цепляется, так и ловчит под ручку. Хы, на таких «гвоздях» только у нас и ходить». К вечеру ближе он встретил начальника своего —Малинина, спро­ сил, не знает ли тот, кто это в поселок приехал. «Черноус, Лев Петрович, с женой-медичкой... Иди в сельсовет, по­ знакомься, а то он до тебя сам дойдет! Прячь подальше ружье: скоро нагрянет с проверкой по пасекам». У Малинина зуб болел, он держался за толстую щеку, кривился и оттого говорил с Пронькой зло: как желчь цедил. Проньке было неловко продолжать разговор с больным человеком, он кивнул, отшутился: «Поторопите, пускай приезжает быстрее, а то у меня рудницкие всю медовуху выпьют». «Они у тебя еще?» — спросил Малинин. «Собираются уезжать дня через два. Так навроде...»