Сибирские огни № 08 - 1969

— Старого ишака добыл... Постный, холера. Такого варить, так в супу жиринка жиринку будет догонять с дубинкой. -*■ Съедим, ничего, Проша... Оголодал небось сам-то? Картошку варила, хлеба со станции вчерась привезла... Чего ты на лошадь смот­ ришь? Кормлена она, поена.. >— За мясом поедешь — меня возьмешь? — спросил Ивашка. — Тогда и меня,—буркнул Пашка. , — Никого не возьму. Поеду один сразу, как отдохну да чаботья высушу. Дернусь поздно, скорей всего в ночь... Старшему Пронька велел принести топвр, порубил на чурке изюб- риное стегно. Две юрких синицы в галстуках прыгали по дубовой ветке, ждали нетерпеливо, когда уйдут люди, чтобы слететь поживиться мяс­ ными крошками. Авдотья Петровна пришла с тазом собрать нарублен­ ные куски. Она осмотрела синее — с прочернью — мясо, сказала с про­ тяжкой: :— Хорошее, чего ж ты, Проня?.. Где его лучше теперь-то взять. Какое господь послал... Дома он снял с себя ватник, кинул треух на кабаньи клыки, приби­ тые к стенке как вешалка; стащил унты, от которых ударило нашатыр­ но-спиртовым запахом пропотевшей звериной шкуры. Белые и кривые Пронькины пальцы с мороза стали зудиться в сухом избяном тепле^ До красных полос, с усердием царапал он их ногтями, прошелся босой по полу и сел к столу, на обычное свое место в угол. Под столом, натыка­ ясь мягко на Пронькины ноги, крутился рыжий котенок катал наду­ тый тетеревиный зоб. Этим зобом, с горошинами внутри, игрался еще Степашка-годовичок, да и теперь иногда забавляется. — Степашка, а котенок пузырь у тебя украл,—с ухмылкой сказал отец. — Я уж большой, а котенок маленький. Я ему сам отдал. Пронька принял от тещи тарелку картошки, чашку с розовым и прохладно-пахучим вилком капусты, отрезал от булки ломоть. — Много взяла?— показал на булку взглядом. .— Семь кирпичей всего-то... — Чего так мало? — Пронька жевать перестал. — Пекарня выпечку сократила,—сказала Авдотья Петровна.—До конца года, слышно, протянется эдак-то... Ладно, Проша, с приварком хватит. «Какой там! Пять едоков, две собаки... Собакам тоже кусок раз в день надо бросить. Поеду в поселок сам, тряхну Малинина, а то и к рай­ онным снабженцам подсыплюсь...» — Ты, мать, поднеси мне кислушки бадейку. Я все ж прозяб. Зимой у костра какая ночевка. — Там гуща, Проша. Надо б подмолодить, да меду мне жалко. — Подмолоди, не жалей... Давай хоть остатки —остатки сладки... Эх, как в тепле-то с мороза размаривает! Густое осело, и Пронька выжал стакашка четыре светлой бражон- ки, выпил и ел с торопливостью. Кислушка бодрила, легким хмелем кру­ жила голову, и Проньке сделалось до счастливого хорошо. Какой ни худой был медосбор два этих года, но за лето пчелы все же что-то нанашивали, и медовушка не выводилась у Проньки. Выварит рамы, пергу, то, се, и кислушка готова. Зима без конца, морозная, ни лавки, ни магазина поблизости Самогона Пронька не гнал, не любил самогон, а медовушка всегда была ему в радость.