Сибирские огни № 08 - 1969

хорошо известное специалистам, часто ус­ кользает из поля зрения широкого, «рядо­ вого» читателя. Сборник писем из Сибири напоминает об этой черте интеллектуаль­ ного облика Сергея Мироновича. С не­ вольной гордостью думаешь: вот какие люди, мыслители стояли у колыбели пер­ вого в мире социалистического общества! Тяжким испытанием была Сибирь для борцов за свободу. Но все они, даже те, кто погибал здесь от болезней, оставались сильны духом. Письма Анатолия Ванеева... Краткая, ранящая в самое сердце, повесть о последних годах, днях жизни ссыльного революционера, соратника В. И. Ленина, одного из создателей «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». Собствен­ ный туберкулез, тяжелая болезнь люби­ мой — Доминики Труховской, добровольно последовавшей за Ванеевым в изгнание, беспрерывные физические и нравственные страдания — и неугасимая вера в будущее, желание работать, работать, работать для Революции. «Налягу на себя— и работаю тогда бешено. Дохожу до того, что сижу, не отрываясь от стола, до утра. В воскре­ сенье, например, засел в 7 часов вечера и бросил перо... без четверти семь. Писал корреспонденции, рецензии, письма. Напи­ сал уйму, так что потребовалось целых одиннадцать марок, чтобы отправить все это». Много волнующего, поучительного, в лучшем смысле этого слова, найдет для себя читатель в первом томике. Многое сопоставит оо своими мыслями, поступка­ ми, многим обогатится. С неослабным вни­ манием читаются письма Якова Михайло­ вича Свердлова — умные, «дотошные», со­ провождаемые глубокими философскими размышлениями о жизни, дающие нам пример того, как человек сам может вос­ питывать свою волю. Не скрывая, пишет Свердлов жене о минутах грусти, одино­ чества. И тут же — о том, как ему уда­ лось преодолеть в себе слабость, вернуть­ ся к бодрости, работоспособности. «Родная моя, за меня не тревожься, не изломаюсь, не стану ни физически, ни морально кале­ кой, живым, в полном смысле этого слова, надеюсь вернуться к вольной жизни...» Бросается в глаза отличный язык, кото­ рым написаны письма большевиков. Все изложено, хотя и сжато, но настолько вы­ разительно, что воочию представляешь себе ссыльный быт, и людей, и события — большие и маленькие Революционеры вла­ дели пером на уровне профессиональных литераторов. Как подчас не хватает этого сегодня даже весьма образованным людцм! Особняком в томике «Отцы» стоит раз­ дел «Последние строки». Здесь предсмерт­ ные записки Александра Попова, Франца Суховерхова (Михаил Сычев), Самуила Шадрина, Владимира Шимановского, Оль­ ги Дилевской, Лайоша Лискаи, Иооифа Кондрата, Маргариты Костяновской и других героев. А также — рассказы о них, неболь­ шие эмоциональные новеллы. Что сказать об этих письмах? Думает­ ся, слова тут будут излишни. Без комка в горле читать их нельзя. Забыть, одни раз прочитав,— тоже нельзя... Нужна ли была их публикация? Вероятно, очень нужна. «Последние строки»' доносят до нас вели­ кую силу человеческого достоинства. Раскроем вторую книжку в красном пе­ реплете. «Дети»... Какие они? О чем дума­ ют? Достойны ли они отцов, которые так ярко предстали только что перед нами в первой книге? Уже упоминалось о кризисе эпистоляр­ ного жанра. Возвращаясь к этой мысли, от­ метим, что дети меньше пишут писем. А если пишут — то деловые, короткие. Они не любят размышлять в почтовых посла­ ниях. Свое заветное они доверяют дневни­ ку, записной книжке. Среди шума больших строек, стремительного ритма второй по­ ловины двадцатого столетия у них чаще возникает потребность побыть наедине с самим собой... Молодой житель Комсомольска-на-Аму­ ре пишет неотправленные письма своему отцу. Неотправленные потому, что отца нет в живых. Он погиб в сорок втором, в битве на Волге. Он был простым челове­ ком, рабочим, но осталось после него мно­ гое — новые улицы и дома Комсомольска, который он возводил собственными рука­ ми, государственного масштаба мысли об освоении Сибири и Дальнего Востока. Ос­ тались ласковые письма с фронта жене, че­ тырем сыновьям... Василий никогда не видел отца. Но ему захотелось поговорить с ним, поделиться своим полнокровным ощущением жизни, размаха дел, которых — непочатый край. Мечты сына смело устремлены вперед. Они грандиознее, шире отцовских. «Прости ме­ ня, папа, но то, что сделано было на Даль­ нем Востоке тобой и твоими друзьями, всего лишь капля в море. Иногда мне ка­ жется, что настоящие работы здесь еще и не начинались. Был я в Солнечном, Амур­ ске, в новых городах, о которых ты толь­ ко мечтать мог и которые появились на карте благодаря Комсомольску. Смотрел, и, честное слово, дух захватывало. А (Даль­ ше... Дальше нетронутая тайга, а в тай­ ге геологи. Открывая месторождения, они тут же дают названия городам. Обязатель­ но вырастут здесь эти города! Лунный, Красивый, Фестивальный, Спутник, Во- сток-2». И сыну строителя не терпится во всех этих делах принять участие. Эта жажда деятельности, жадность к ра­ боте — отличительная черта всех без ис­ ключения «детей». Она звучит и в днев­ никах ленинградца Виктора Головинского, уехавшего после окончания университета работать на Алтай и трагически погибшего в 1956 году, в экспедиции. Виктор был на­ чинающим писателем. Он пристально изу­ чал людей, стремился во всем докопаться до сути, учился работать, предъявляя са­ мому себе самые высокие требования. Он вырабатывает для себя «правила »1