Сибирские огни № 08 - 1969

на тридцать метров, сделаны нами, вот этими нашими руками. Мы мучились от жары и жажды летом и замерзали зимой, мы жгли по ночам костры, проливали бетон на эстакаду, де­ лали брак, исправляли, получали знамена, рассказывали об этом детям. Это была наша жизнь... Почти те же слова и с той же интона­ цией могли бы произнести и персонажи А. Приставкина и В. Чивилихина. С раз-, ной степенью полноты и художественной законченности они воплотили в себе суще­ ственные черты молодежи той поры, от­ правлявшейся по комсомольским путевкам и без них на строительство промышленных гигантов, покорение тайги, освоение целины. Литература выдвигала на передний план образ человека деятельного и неугомон­ ного, отнюдь не склонного к рефлексии. Даже в прошлом она искала именно то, в чем ощущалась потребность. Так, не слу-. чайно В. Чивилихина заинтересовала био-' графин изыскателя сибирских железных до­ рог Александра Кошурникова, и любопыт­ но, что герой его документальной повести «Серебряные рельсы» кажется не человеком своего поколения, умудренным житейским опытом и годами, а чуть ли не сверстником тех комсомольцев, что шли по его следу почти два десятилетия спустя... Прошло время — и явились иные герои, зазвучали другие имена. И хотя некоторые из прежних проблем и ситуаций встают и со страниц нынешних «молодых», они от­ нюдь не перепевают своих предшественни­ ков, но чутко улавливают приметы сего­ дняшней жизни, ведут разведку уже на но­ вых глубинах. Да иначе и не может быть. Авторы книг, сост- вивших основное яд­ ро «Библиотеки», шагнули в литературу, как говорится, из гущи жизни. Прежде чем взяться за перо, каждый из них жил инте­ ресами своей трудовой профессии, был гео­ логом или топографом, журналистом или преподавателем. Об этом узнаешь из коро­ теньких авторских предисловий, которыми снабжены все тома серии, вбирающие в се­ бя, как правило, наиболее значительное из того, что опубликовал молодой литератор. 2 С темой «воспитания чувств» связан замысел повести О. Куваева «Весен­ няя охота на гусей» (давшей название од­ ноименной книге). Место действия здесь — Чукотка, тунд­ ра, суровый малообжитый край. Кажется, сам фон открывал дорогу всевозможной северной экзотике, составляющей антураж книг и кинофильмов определенного сорта. Не в них ли отчасти причина всяческих ил­ люзий, питающих воображение и откровен­ ных искателей фортуны, и просто людей, влекущихся к неизведанным просторам и трудным маршрутам? В прошлом году в газете «Комсомоль­ ская правда» (от 12. IX) был опубликован любопытный документ — записки Л. Сере­ диной, с подзаголовком «дневник сезонни­ цы».' Он написан девушкой-москвичкой, .за­ хотевшей после окончания школы «узнать жизнь» и завербовавшейся для работы на Дальний Восток. Конечно, одна путина — не такой уж значительный срок, чтобы пос­ тавленная автором записок цель была пол­ ностью достигнута, но и она кое-что ей да­ ла, помогла увидеть многие вещи в их ис­ тинном свете. «Жизнь на Шикотане не сладка, тебе и трудно, и нудно, и грязно, и сыро будет. А все-гаки, если ты любишь жизнь, любишь людей, ты, может, и повор­ чишь, но зато будешь доволен собой: «Да, ты способен работать по-настоящему! Да, ты можешь жить среди людей настоящих!..» Персонажи, захваченные тем же настро­ ением, есть и в повести О. Куваева, хотя главное внимание он уделил другим людям. Они уже . успели кое-что испробовать в жизни, знают, чего хотят от нее. Бывший продавец Санька Канаев и шофер Николай Муханов приехали на Чу­ котку за «длинным рублем». Один собира­ ется устроить себе при возвращении домой «красивую жизнь», другому в мечтах ри-. суется собственная «Волга». А оказались они в компании людей очень разных. Здесь и пйтающийся нащупать свою дорогу быв­ ший уголовник Федор Оспатый, и алчный Славка Бенд, и наивный романтик Толик Птичий Убийца и другие. Нет, сначала их не связывает ничто, кроме надежды преуспеть под началом хит­ рого деда Мити. Но вот обнаруживается бессовестный обман деда, присвоившего все заработанные бригадой деньги, меркнут одна за другой надежды на неожиданную удачу. Уходит взбешенный Славка Бенд, подумывает об отъезде Канаев, но осталь­ ным ясно: надо жить, делать работу вме­ сте и делать ее терпеливо, честно, не упо­ вая на «фарт» — как председатель колхоза Гаврилов, пекарь Людвиг, фельдшерица Люда. Уже отбросил свои мечтания о «Волге» веселый Муханов, а дружок его, Санька Канаев, колеблется, чувствуя себя «белой вороной и там, и тут». Только человеческая драма, только не­ лепая смерть Муханова (а ведь он погиб, оставшись один в тундре) заставила Сань­ ку сделать выбор. Это стало концом его прошлого, когда он стремился быть «су­ перменом», и рождением нового человека... «Сгорели, рухнули, осыпались дощатые ба­ лаганы, но среди этого хаоса кто-то неумо­ лимый суег ему в руки ведро с известкой и подает пудовый кирпич. И Санька дол­ жен взять этот кирпич, потому что в земле, на которую он сейчас его положит, лежат миллиарды тех, кто клал кирпичи до нето, и после будет — еще миллиарды. Никуда тут не деться от этого высокого смысла — класть кирпичи,- хочешь того или нет». «Никуда не деться» — это значит, что не стечению случайных, пусть и драматических,