Сибирские огни № 08 - 1969

беспокоит его только сноха-солдатка: «Баба молодая, кровь кипмя-кипит — не дай бог, грех попутает...» А грех все же попутал. Пригретый Гри­ горием Ивановичем «странничек» сперва избегал Наталью, а потом вспыхнуло не­ преодолимое чувство, начались тайные встречи... Современный рассказу читатель свидетельствовал: «Если бы эту встречу описывал Арцыбашев или другой люби­ тель сильных ощущений — встреча с жен­ щиной там, в горных далях... получила бы, наверное, специфически неприличный смьюл. А Ст. Исаков все это изобразил, не жеманясь и не утрируя, чрезвычайно просто... Сказалось тонкое художественное чутье, чего так не хватает многим писате­ лям с именами» (газета «Алтайское дело», 1916, 2/1V, № 74). Утверждение это спра­ ведливо. Писательский талант обнаружился здесь в такой мере, пожалуй, впервые. Но оно ничего не говорит нам о том, какова же истинная идейно-художественная цен­ ность произведения. Да, любви не было. Была вспышка не­ удовлетворенной чувственности. На­ талья простовато объясняет все удобства их связи: «Свяжись со здешним каким — и не отвяжется да еще на всю деревню разнесет. А тут шито-крыто, ушел — и кон­ цы в воду». Интеллигентный совестливый странничек ошарашен, но скоро понимает: она права, и расстается с нею без особой боли: «Лето еще впереди. Ничего, я скоро забуду о солдатке». Человек в рассказе вырван из общественной среды, он изуча­ ется лишь как «дитя природы», сильное, здоровое, подвластное зовам инстинкта. Не случайно после появления этого рас­ сказа друзья в шутку стали называть Иса­ кова «сибирским Гамсуном». В рассказе нет пессимистического надрыва и филосо­ фичности «Горного духа», но нет в нем и новой, негамсуновской широты мышле­ ния. Хотя Ст. Исаков продолжал выступать с небольшими рассказами на бытовые те­ мы — «Жизнь» (1914), «Происшествие» (1916), «На легкую вакансию» (1917),— много работал над повестью «Деревня» (1914— 1917), только революция резко из- меИит качественное соотношение между двумя различными типами произведений в творчестве писателя.2 2 Как и многие-многие люди России, Ст. Исаков восторженно встретил Февраль­ скую революцию. Вслед за деловым, сдер­ жанным сообщением, как в Барнауле про­ шел «Праздник народной Свободы», он печатает в газетах миниатюры — «Сказка», «Полет», «Красный звон», «Воскресение». В самих названиях ясно ощущается их тональность, их характер. «Сказке» пред­ послано посвящение: «Моему маленькому сыну Васе». И начинается так: «Иди, мой милый мальчик, ко мне на колени. Иди, я расскажу тебе сказку. Нет, не сказку, а то, что видел сегодня на ули­ це. Это подобие сказки. Я видел толпу. Знаешь, кто составляет толпу? — * Граждане Свободной России!» В этой «Сказке», искренне до краев на­ полненной «слезами неописуемой радости», есть одна точная для таких, как Исаков! фраза: «Я даже разучился говорить от счастья. Так оно неожиданно и так вели­ ко!» Сказка, неожиданно...— это многое объясняет в его исканиях предреволюци­ онной поры. Не было веры в созидатель­ ные творческие силы народа. Не было по­ нимания происходящих событий. Казалось, почва навсегда уходила из-под ног. И вдруг неожиданное, невероятное, сказочное свершилось. Отсюда половодье чувств в его мартовских и апрельских выступлениях в печати. Его сердце целиком открыто для любви, радости, веры: «Сегодня ут­ ром, слышите, товарищи! сегодня утром взошло яркое новое СОЛНЦЕ!» «Но почему так мило, так нежно, так ясно в душе и на сердце? Вы не знаете, милые люди?» Это — лирическая публицистика. В каждом вы­ ступлении он шел от самого себя, от сво­ ей биографии, от своих впечатлений и пе­ реживаний. Однако в этой открытости, как раньше в замкнутости, содержалась и своя незащищенность, так как все основы­ валось пока что на эмоциях. Новые убеж­ дения придут потом — в процессе борьбы, в которой он теперь примет посильное участие. В июне 1917 года он публикует под псев­ донимом работу другого свойства и на­ зовет ее «Гримасы и улыбки». В зарисовке отчетливо сквозит уверен­ ность в победе революции. Но одновремен­ но налицо попытка разобраться в том, что на самом деле вокруг происходит. На па­ роходе едут солдаты, крестьяне, учителя и разный другой пестрый люд. Приятно, что учителя разных поколений — старые и мо­ лодые — согласно и хорошо поют Мар­ сельезу. Следует задержаться и подумать над гем, какие претензии предъявляет «го­ роду» мужик, пусть и грубо и не всегда основательно. Вызывает улыбку беседа по­ па й «человека с брюшком интеллигентного вида». «Человек с брюшком» доказывает попу, что он не буржуй, что, начиная де­ ло, он гнул спину по 24 часа в сутки. А поп в ответ сокрушается: «Кому верить, кому верить! Вот вам бог— не знаю!» На­ конец, сценка по очень жгучему тогда во­ просу об Учредительном собрании. «В другом конце парохода митинг. В толпе солдат стоит горожанин в котелке. Он чеканит каждое слово и сечет рукою воздух. — Были до великой русской революции разные политические партии — социалисты- революционеры, социал-демократы, анархи­ сты, монархисты... много партий, и у всех их была и есть своя правда. Но вот на Уч­ редительное собрание явится наш святой русский мужик и скажет простым словома