Сибирские огни № 08 - 1969

ря и ждешь, когда из Верхне-Имбатска приедут за ним купцы. Те люди водку при­ везут, пить дают, шкуры берут. Худо мы жили. Теперь другой жизнь пришел тайгу, хороший жизнь. Так и будем жить. Я ска­ зал». Эту речь произнес на одном из сугланов старик-кет. А вот еще один детский рассказ. Однаж­ ды, работая на погрузке, в порту, пионер Яша Почекутов увидал, как английский офицер ударил по лицу негра. Черный ко­ чегар сгреб его в охапку и потащил к борту. «Мы видели, что дело плохо,— рассказы­ вал мальчик,— негр, чего доброго, утопит офицера, а потом и сам пропадет. Побежа­ ли к ним, разняли...» ...Пароход простоял в Игарском порту шесть дней, но ребята так и не увидели больше черного кочегара. Говорят, памяти детства дана особая власть над человеком. Детской фантазии — тоже. В своем воображении я создала прекрасный образ мальчика из Игарки. Он был похож на Тимура Гараева и Тома Сой­ ера, на Олега Кошевого и моего вожатого Диму. И, наверное, потому, что моя журна­ листская судьба складывалась непросто, очень хотелось, чтобы у того, незнакомого мне северного мальчика, все получилось как надо. Шло время. Как-то, уже студент­ кой, занимаясь в Ленинской библиотеке, я опять вспомнила про Степана и стала ис­ кать в каталоге его книги. «Нет такого писателя — Степана Перевалова»,— уверяла дежурный библиограф. А после института мне довелось некото­ рое время работать в Библиотеке Ленина. И опять не нашла я имени Перевалова, да­ же в самых полных «служебных» каталогах. И вот тогда решила написать в Игарку. Первый секретарь Игарского горкома комсомола Владимир Кунгурцев сообщил, что Степан «закончил 10 кл. в Игарке в 1938 году и выехал в Томск...» Больше ему ничего не известно. Но Кун­ гурцев помог мне разыскать адрес ближай­ шего друга Степана — Якова Почекутова. Интересное, искреннее, нежное какое-то письмо прислал мне Яков Васильевич. «Я долго думал, как Вам ответить. Мы­ сленно переносился в школьные годы, сно­ ва и снова перебирал имена своих сверст­ ников, думал о Стеньке Перевалове (так мы его звали)... Он приехал в Игарку из Забайкалья с матерью, братом и сестрой... в 1931 г. Ж и­ ли в бараках, в трудных условиях. Вся территория, где находились первые жилые дома и бараки строителей, называлась Но­ вым городом. Учились мы во второй школе. До сих пор помню имена наших учителей. Это были хорошие люди. Но самым необыч­ ным учителем в нашей школе была Лидия Васильевна Мышковская. Вдумчивый лите­ ратуровед, автор многих интересных работ о Пушкине, Толстом, Чехове. Последнюю ее статью я встретил в декабрьском номере «Октября» за 1959 г. Наши литературные интересы, Стенькины и мои, пошли именно от этого человека. Ее уроки литературы, русского и немецкого языка были полны очарования. Ей показывали мы свои пер­ вые стихотворения, у нее получали первую консультацию. А познакомились мы со Стенькой у школьной газеты, где были помещены мои вирши о графитной фабрике. Меня, маль­ чишку, поразила почему-то не сама фаб­ рика, а могучий отсвет пламени в котельном отделении. Суждение его было метким и не в мою пользу... Так мы и познакомились. В следующем номере появилось Стенькино стихотворение о Ленском расстреле. И знаете, будто я сам увидел картину расправы с рабочими, будто пахнуло на ме­ ня порохом из солдатских винтовок. С этого часа мое восхищение не угасало. Я полюбил этого мальчика как брата. Я сохранил это чувство... В тот год мы яро соревновались в сочинительстве, в чтении, в заучивании Пушкина, Лермонтова... На переменах ребя­ та танцевали полечку, младшие играли в кошки-мышки, а мы... читали стихи. Первая моя библиотека состояла из книг Л. Мыш- ковской. Там были комплекты журналов «Новый мир», «Красная новь», книги Гер­ цена и о Герцене. Потом мы стали читате­ лями городской библиотеки. Чтобы брать больше книжек, я записался в библиотеч­ ный кружок и стал дежурить на выдаче. Часто случалось записывать в формуляр своему другу томики Гете и Шиллера, Бай­ рона и Блока. Тогда я еще не понимал, как много и серьезно читает Стенька. Однажды дома, в тесном полутемном уголке, где гото­ вил он уроки и где сгрудились стопки про­ читанных и еще непрочитанных книг, он стал читать мне длинные, напевные строчки. Из его уст так и сыпались необычные для меня эпитеты: златокудрая, розово-перст­ ная. Гомер звучал в его исполнении так за­ манчиво и ново, что я тотчас же приобрел эту книжку. Но при чтении уже не ощутил той древней торжественной прелести, кото­ рую донес до меня Степан. Иногда, не за­ став дома хозяина, я находил на его угло- вичке то Данте, то Сервантеса, то Луначар­ ского, то Воровского. И о каждом он знал столько, что приходилось лишь изумляться цепкой его памяти. Я старался догнать его, а он все уходил и уходил вперед. Так на лучших образцах русской и зарубежной ли­ тературы воспитывался его вкус. И неуди­ вительно поэтому, что в книжке «Мы из Игарки» многое принадлежит ему и проре­ дактировано его рукой. Если Анатолий Кли­ мов был первым, Перевалова считайте вто­ рым. Книга — его труд. Он днями не выходил из редакции «Боль­ шевика Заполярья», писал утром и вечером. Его увлечение работой граничило с само­ забвением. Бывало и так (что греха таить!): мы идем в школу, он остается дома... Пе­ ревалов тех лет не только книголюб, хоро