Сибирские огни № 07 - 1969

— Расскажи, буду знать. — Так вот, чи не пошел бы ты... Понял? — Ты меня доведешь,— пообещал Высотин. — Законно, доведу! Если бы не твоя слабость в коленках, мы бы сейчас на востоке были, понял? Руду бы искали! — Дурачок,— сказал Высотин и, подняв руки к ушам, помотал растопыренными пальцами.—Ты как с луны свалился. Запомни: никог­ да не надо рвать постромки, но отставать тоже не надо. На первых и последних всегда все шишки валятся. Мудрость жизни —золотая сере­ дина. Это не я придумал. Подрастешь, поумнеешь, так еще спасибо за науку мне скажешь. — Я такую науку в гробу видел,— буркнул Тапочкин. «Есть ли предел человеческой выносливости?» — думал Заблоцкий. Вчера они с Князевым сделали двадцать семь километров маршру­ том, а всего, вместе с подходами, отмахали километров тридцать. Вы­ шли в семь утра, вернулись без двадцати десять, когда уже стемнело. Маршрут был какой-то хитрый, ломаный. Князев объяснил, что таким образом онй охватили площадь, рассчитанную на че(Ыре прямолиней­ ных .хода, то есть выполнили двухдневную норму. Еще он сказал, что если не подведет погода, с такими темпами они управятся с основной площадью к концу августа и смогут всем отрядом двинуться на восток, на помощь Матусевичу. К концу августа... А сегодня только четвертое... Четвертое или пя­ тое? Он не помнил, могло быть даже третье или шестое. Где-то в этих пределах. Какой сегодня день —тоже не помнил. Что сейчас в мире? Последнюю газету он читал в Туранске, перед отплытием, приемник остался у Федотыча. Недавно Князев обнаружил в сумке завалявшуюся трешку и с улыбкой протянул ему. Он долго с любопытством рассматривал тонкий зеленоватый узор, прочел все над­ писи на обеих сторонах, полюбовался бумажкой на свет, понюхал. Вот оно, мерило их трудов! В городе на эту трешку можно прилично пообе­ дать или купить кое-что, здесь же она не годится даже для самокрутки... Да, к концу августа. А сейчас всего лишь начало. И вчера ейу на­ последок казалось, что если он споткнется и упадет, то больше не вста­ нет. Когда вышли к Тымере, Князев снял накомарник, и Заблоцкий увидел, что лицо у него в испарине, лоб бледный, рот запекся. Инте­ ресно, какой видок был у него самого. Когда приковыляли в лагерь, Заблоцкий был совершеннейшим тру­ пом. Кое-как добрел до палатки, не раздеваясь, рухнул на нары и сра­ зу же куда-то провалился. Ночью его растолкал Костюк, сунул в полог миску каши и лепешку и глумливо сказал: «Андрей Александрович при­ казали вас разбудить и накормить». Заблоцкий хотел обругать его, но внезапно почувствовал нечеловеческий голод и набросился на еду. Поев, тут же уснул. Ночь прошла как миг. Уже была побудка, надо вставать. Ног у него, кажется, нет, во всяком случае, он их не чувствовал. Но на­ до вставать. Сегодня будет то же самое. И завтра, и послезавтра. До конца августа, если не помешают дожди... Окончательно Заблоцкий проснулся где-то в начале третьего кило­ метра. До этого плелся как во сне и все отставал. Князев несколько раз оглядывался и поджидал его. Они почти не разговаривали, только на четвертой или пятой точке Князев сказал: