Сибирские огни № 07 - 1969

точных инстанций в виде живописных кар­ тин или музыкальных пассажей. Пусть по­ эт не «показывает», а «рассказывает» — но пусть рассказывает взволнованно, трепет­ но, тревожаще! Пусть проповедует, агити­ рует, убеждает, жалуется, возмущается, не опасаясь, что его обвинят в бедности «изо­ бразительного ряда»! Но ведь это стиль, особенности, мане­ ра поэтического письма самого Ильи Фо- някова! В п о д а вл я ю щ ем большинстве своих произведений, как мы могли убедиться, он предпочитает обратиться к сердцу читате­ ля «прямо и непосредственно», выразить волнующую его мысль «без каких-либо промежуточных инстанций в виде живопис­ ных картин или музыкальных пассажей», без сложных метафорических образов. Что ж, и такой стиль, и такая поэти­ ка — правомерны. Но не обедняет ли ино­ гда себя поэт, когда он не «показывает», а только «рассказывает», не живописует, а лишь «проповедует, агитирует, убеждает» и т. п.? Может, метафорический образ вообще чужд И. Фонякову? Нет, можно привести примеры. Большую гуманистическую идею несет метафорический образ в стихотворении «Грузовики»; И мне родней,*чем «Волги» профиль гордый, Чем блики нитролаковых боков, Глазастые, задумчивые морды Усталых, пожилых грузовиков. Правда, «морды» трамваев уже были у В. Маяковского (кстати, цитированные строки И. Фонякова: «Оптимизму учили меня не с трибун, по конспектам, орато­ ры...» — тоже напоминают чем-то маяков- ское же: «Мы диалектику учили не по Ге­ гелю...»), но мы говорим сейчас не о по­ этических влияниях, а об отношении авто­ ра к метафорическому образу... Вот стихотворение «Где-то на севере»: Здесь край земли. Здесь валуиов — без счета. Пейзаж пришельцу быстро надоест, И он ворчит: — Кому здесь жить охота1 Как будто нет поинтересней мест1 А жизнь — ведерком прогреми^ с крылечка, Сверкнет в окне, аукнется в леске... И тоненькая вздрагивает речка. Как жилка у России на виске. Контраст между первой строфой, где автор «рассказывает», и второй, где «по­ казывает», мне кажется разительным. По­ нятно, что первая половина стихотворения имеет «подчиненный» характер, «подготав­ ливает» вторую, где и дан яркий метафо­ рический образ родной земли. Но где истинная поэзия — не ясно ли?.. Могут возразить: нельзя резать по «жи­ вому», разрывать, противопоставлять стро­ фы ед и н о го стихотворения. Однако содер­ жание и структура его таковы, что оно сам о распадает ся на две неравноценные, самостоятельные части. Уберите первую строфу и со ед и н я ю щ и й ее со второй стро­ фой союз «а»,— и останется то, что назы­ вается поэзией и что имеет, между про­ чим, к «северному» пейзажу такое же от­ ношение, как и к любому другому. Более того, осмелюсь утверждать, что именно вторая строфа (а может, , даже лишь две заключительные строчки!) и была плодом подлинного поэтического Озарения, все же остальное — дело нехитрой версифи- кационной техники... Согласен с Ильей Фоняковым: настоя­ щий поэт тот, Кто, во-первых, сумел ска­ зать слово, никем до него не сказанное, и кто, во-вторых, сумел сделать это неска­ занное слово несказанным, т. е. поэтиче­ ски чудодейственным, прекрасным... В поэтической «магии» очень важно уметь «взволнованно, трепетно, тревожаще» «проповедовать, агитировать, убеждать, жаловаться, возмущаться» и т. Д. Но здесь далеко не второстепенную роль играют и метафорическая многозначность поэтиче­ ского образа, и «крупный план», и звуко­ вая «инструментовка» стиха, и даже алли­ терации, которые автор заметок «Сказать несказанное» третировал как «третье­ степенный и довольно грубый формальный прием», значение коего «сильно преувели­ чено теоретиками-стиховедами»... Илья Фоняков работает в нашей поэзии более десятка лет — и работает активно. Он, как и многие поэты его поколения, вступил уже в пору своего «главного воз­ раста», но не прекращает поиска; тревога за судьбу сказанного им слова не покидает его. Это — хорошая тревога, она должна привести поэта к новым свершениям, к бо­ лее весомым и глубоким поэтическим от> крытиям.