Сибирские огни № 07 - 1969

бы делать из этих людей, крепче бы не бы­ ло в мире гвоздей»... Вот стихи?! — А как насчет шапочки с козой? — Сказал же: замнем! Грехи молодо­ сти. А все-таки стишок-то написан не так уж плохо. Признаешь? — Будем справедливы — звучит. Только вот Утюин-то где? —- Ничего, Уткин будет. И сколько раз он повторял «Уткин бу­ дет», пока не сказал наконец— «Уткин есть». Но это еще далеко впереди. А сей­ час он рассказывает об истории, которая запоминается мне, пожалуй, навсегда. Приуниверситетский молодой полууче- ный, готовящийся в литературоведы, при­ ставал к Иосифу, допытываясь, как он пи­ шет, под какими влияниями находится, что о своем, завтрашнем дне думает. Потом спросил: — А кого из поэтов вьг ставите выше всех? — Пушкина, конечно. — Нет, я о современных. — Александра Сергеевича Пушкина! —. Простите, уточню: кто, с вашей точки зрения, является самым для нас нужным, близким из ныне звучащих, кто среди на­ ших поэтов является учителем и останется им в будущем? Понимаете — из наших со­ временников! — Да Пушкин же! Пушкин, Александр Сергеевич!! Так и разошлись, не поняв друг друга. — Вот тупица слепоглухая,— заканчива­ ет Иосиф рассказ,— и вот будет такой ана­ лизировать, разъяснять, поучать, чтоб ему... Но тут мы оба вспоминаем, что сегодня наш «день физического развития», идем в пустой в эти часы, да и вообще по тем временам не очень населенный спортивный зал, надеваем проволочные маски и .рубим­ ся, да так, что, кажется, эспадроны стано­ вятся горячими. Скудно тогда было у нас с физкультурой, с фехтованием, пожалуй, особенно,— нескольким приемам обучил нас буденновский конник-ветеран, и сам не очень искушенный, до другого доходим сво­ им умом, почему и появляются то и дело у партнеров на незащищенных местах замет­ ки,— но чего молодость не вытерпит? Брусья и турник тоже в нашем распоря­ жении до полной нашей усталости. Зато как потом вкусен запоздалый сегодня обед в столовой, где все знакомы и приветливо улыбается из окошечка кассы наша прия­ тельница, жгучая блондинка, как ее опре­ деляет Иосиф, девушка с белокурой косой толщиной в руку и длиной ниже колея. «Не женщина, а экспонат»,— говорит Иосиф. Она не обижается, ей приятно внимание, да и что спросишь с «литераторов», они же стихи пишут, несерьезный народ,— это она замечает вскользь, шутливо и благожела­ тельно. За столом Иосиф извлекает из обшир­ ного кармана своей длинной блузы книжку стихов Тихонова. С «Брагой» он общается постоянно. Ее образы, ее люди идут рядом с ним, вытесняют то, что едва не было по­ заимствовано у «Барки». То и дело слышу бормотанье: «гвозди бы делать из этих людей». И вдруг: — Гвозди бы делать... А что если, что если взять военных ¡врачей и сестер мило­ сердия? Из матросов гвозди, а из этих что? Алмазы? — Не занимайся алхимией, Иосиф, про­ сто напиши о них стихи хорошие, теплые, нет — горячие стихи. Ты же знаешь, что они такое, эти люди — для солдата, на поле боя и после. —■Да, немного знаю, их солдаты по­ мощниками смерти называют. — Ну, не все же так, издевательски это придумано и попросту глупо. Ты вот возьми да и назови их иначе: Помощники Жизни! Он не спорят, не возражает, принимает сразу: — Моя мысль. Будут стихи! Потом я слышал отдельные строки и строфы, видел наброски стихов о военных врачах и о сестрах милосердия («Какие они медицинские сестры? Медицинские люди, чго ли? Экое неуклюжее имя придумали? Они же сестры милосердия!» — подчерки­ вал он не раз). К этой теме ои возвращал­ ся. Не знаю, было ли написано задуманное, но как уже знакомое, давно слышанное прочел я много позже датированное сорок третьим, военным годом стихотворение «Се­ стра»: «Когда склонилась надо мною стра­ данья моего сестра,— боль сразу , стала не такою: не так сильна, не так остра»... Из песни слова не выкинешь, да и быль молоду не укор,— мудрые это и точные сло­ ва нашего народа. Они словно предупреж­ дают многие поколения: не засахаривайте, не лакируйте. Не всегда желаемое совпа­ дает в нашей жизни с сущим. Вот ведь,— до чего чувство красивого, тяга к красиво­ му органически были присущи Иосифу, как ему всегда хотелось, чтобы его окружадо красивое, чтобы было чем любоваться его . глазам. Но было время, когда не получа­ лось так, и жил он, не радуясь тому, что его окружало. Виновата же в этом была его деликатность. Иные родители жалуются на своих дав­ но выросших, ставших самостоятельными сыновей: «И все-то не по нему, и все-то не нравится, никак на него не угодишь». А дело в том, что у сына свои сформиро­ вались вкусы, перерос он привычные с дет­ ства рамки, и действительно родительское уже не по нему, а вот деликатности в нем ни на грош, начинает фыркать, грубить, в конце концов уйдет в самостоятельную жизнь, но уйдет не по-доброму, а оставив за собой конфликт, родительскую горечь. Это я к тому, что ничего подобного не мог­ ло быть у Иосифа по свойству его характе­ ра: он, и став несколько несоответствую­ щим прежним домашним установлениям, оставался хорошим сыном и ласковым бра­ том, деликатность долго не позволяла ему сказать, что обстановка уже не помогает