Сибирские огни № 06 - 1969

Другая — в лыжном из толстой байки костюме — штопала рукавич­ ку. Рыжая, курносая, коротко стриженная. Ну, мальчишка и мальчиш­ ка! Первой заметила Нинино пробужденье рыжая. Оглянулась и уставилась светлыми веселыми глазками. И Нина не могла отвести взгляда от странно знакомого лица девушки-мальчишки. Рыжая улыб­ нулась, показав белые мелкие зубки. И эту лукавую насмешку Нина когда-то видела. Рыжая, все продолжая улыбаться, скороговоркой выпалила: — Катя, Нина, Натка. Камышины. Бабушка. Дядь Коля,—и за­ смеялась, закинув голову. — Да-а-а,— недоумевая, протянула Нина, силясь вспомнить, где же она все-таки видела эту рыжую. — А ты —Нина! Не узнаешь? Вспомнила! Под окном худенькая девчонка корчит рожи... Гранька! — А ты: Грань... Граня. — Я, самая!—обернувшись к долгоносенькой девушке, Гранька сказала: — Гляди, Маруся, это Нина Камышина — в девчонках в одном доме жили. Маруся неопределенно пожала плечами, как бы этим жестом вы­ разила —ну, что же, мол, бывает. — Выходит, это ты и есть ликвидатор неграмотности из Лавруши- но? —продолжала удивляться Гранька. — Выходит, я и есть, — засмеялась Нина,— а мы часто тебя вспо­ минали. Неожиданной радостной встрече чем-то мешала, видимо, своим равнодушием, Маруся. — Выходит, это ты оторвала девять верст! Вот молодец! И Зорин сказал — молодец! «Ага, значит, сказал. Но почему он не идет?» — А ты работаешь вместе с Зориным в депо? — спросила Нина, вспомнив, что Гранькин отец был железнодорожником. — Не. Я учусь. В медицину ударилась. Маруся на третьем курсе, я —на первом. Угадай, кто меня надоумил? Сроду не угадаешь. Бабуш­ ка ваша. Помнишь, она нас всех малышнят лечила? Так я ей помогала. Бывало спросит: «не боишься?», а я: «чего бояться». Это, когда банки ставила. А у самой все поджилочки трясутся.— Гранька отбросила ва­ режку, руки ей нужны были, чтобы отчаянно жестикулировать. — И с тех пор ты решила стать врачом? — Не. Нынче, как только школу кончили, мамка послала меня отнести ■ вашей бабушке земляники. Пришла, и вот смехота, чувствую— боюсь. Вроде мне влетит за что-то от бабушки. Она, вообще-то, со мной ласково разговаривала. А по мне —мурашки, будто я с вашего огорода морковку воровала. Бабушка меня чаем напоила и спрашивает: «Куда решила поступать?» Я говорю —в горный. А сама еще ничего не реши­ ла. Так брякнула, чтобы удивить. А она, бабушка-то, говорит, что мне обязательно надо на медицинский, что это женское дело, а в горный — не женское. У тебя, говорит, определенно способность есть. Ты, говорит, еще маленькая была, а научилась банки ставить и перевязки ловко делала. Потом давай мне про русско-японскую войну рассказывать, как сестры милосердные солдат спасали. А я слушаю, да соображаю: верно, самая нужная профессия. Я любила лечить —может помнишь? А горный мне, как лягушке галоши. «Мне про Граньку бабушка ничего не сказала,— подумала Нина,— наверное, не хотела, чтобы я завидовала. А я и не завидую. Разве чуточку завидую. Хорошо, все-таки, быть студенткой».