Сибирские огни № 06 - 1969

невидящими глазами на сидящих за столами своих взрослых учеников и только тут —та, вторая — Нина Камышина — вечно страдающая от за­ стенчивости, вечно сомневающаяся —вытеснила уверенную в себе пер­ вую... Забыв все записанные на бумажке гладко отточенные фразы, не­ много помявшись, Нина робко спросила: — Может быть, у вас какие-нибудь вопросы есть? Задавайте, я отвечу. Отозвалось сразу несколько голосов. — Чего спрашивать-то. ‘ — Нашто они, вопросы. — Учиться нада ба. Нина невольно улыбнулась и увидела не ряды сидящих, а отдель­ ные лица. Ласково и понимающе на нее смотрит круглолицая румяная женщина, к ней жмется большеротая Мотря, и она улыбается — «давай, мол, учи». А вон и дородная Надька — дочь кулака. «При чем отец?! Буду и ее учить». Странно: мужчины сели по одну сторону, женщины по другую. Против учительского столика сидит парнишка со знакомым смышленным лицом. Ваньша! Как он остался?! Ведь все его сверстники ушли. Поймав Нинин взгляд, Ваньша локтем толкнул сидящего рядом с ним парня. Конечно, это Колына, такой же выпуклый лоб и выпираю­ щие скулы. Ого, и Кольша заулыбался, кажется, даже подмигнул: дес­ кать, чего там — начинай. У Нины не хватило духу выставить за дверь Ваньшу. Ладно, он же взрослым себя считает. Пусть пока посидит, а там видно будет. Пауза замешательства затягивалась. Надо было что-то делать... Но что?! Всту­ пительное слово? Сказать им о культурной революции в деревне. На какую-то долю секунды она увидела все со сторойы: неоштукатуренные стены, плакат, кричащий — «Долой неграмотность!», классную доску, небольшой колченогий стол с куском мела на нем. Увидела и себя —• тщедушную девчонку со взрослой прической, нелепо застывшую посре­ дине класса... В задних рядах кто-то фыркнул. Нина схватила кусочек мела и по­ вернулась к ним спиной. Подумала: «Я не объяснила, что буду обучать методом целых слов. Пусть. Потом объясню. Надо скорее начать. На­ чинать со слова. С очень важного слова. Они же взрослые!» И Нина четко, как еще в пятой группе на уроках каллиграфии, вывела на доске: ЛЕ­ НИН. Глава двадцать первая В лесу тихо. Но тишина кажущаяся. Постепенно, когда осталась далеко позади деревня с ее звуками — ржанием лошадей, скрипом те­ лег, мычанием коров, ухающим стуком топора и въедливым, визгливым пением пилы, начинаешь понимать, что и лес до макушек наполнен зву­ ками, своими, лесными. Вот за деревьями прошуршало. Может, белка, учуяв человека, метнулась на ветку повыше, а может, глухарь сорвал­ ся с насиженного местечка. Стукнувшись о ствол кедра, с легким по­ свистом стрельнула шишка. За буреломами, спотыкаясь о корни деревь­ ев, куда-то спешил ручей. Живет разграбленный осенью лес. Но скоро он утихомирится. Скоро зима. Снег и безмолвие. Зима уже делала на­ беги: по утрам высылала заморозки, порошила тающим снежком, вы­ ставляла на речке забереги. Но у Бургояковки характер непокладистый.