Сибирские огни № 06 - 1969

на пол и «хотел всю эту муру сжечь». Но не сжег: «руки не поднялись в последний момент». Он слишком привык к славе, день­ гам, успеху. Горькое прозрение пришло к нему, чтобы отнять иллюзии и оставить его жить внешне благополучной жизнью, но уже без внутреннего оправдания всей той фаль­ ши, которую он делал и будет делать. Так безжалостно обнажает П. Проскурин, какие бездны подстерегают человека, если успех и благополучие стали для него выше прав­ ды. Антон, уже потерявший Инну, не боится расстаться и с ее тайным вдохновителем. Больше того, он понимает, «как необходимо разорвать ему с этим человеком, если он хочет куда-то дойти». И рвет, и доходит. Роман, рассказавший так много траги­ ческого о судьбе Савичева-человека, за­ канчивается торжеством Савичева-худож- ника. Он не писал ничего, что казалось бы ему ненужным и бесполезным, он не писал ради денег и славы. Каждый раз он суро­ во и твердо спрашивал себя: а помогут ли его картины людям, станет ли от них мир добрее, счастливее, лучше? Страдая за столь поздний и «горький свой путь к про­ зрению», Антон Савичев убедился, что ис­ кусство помогает понять и боль, и радость жизни, и — главное — своей прозрачной ра­ достью дает людям силы унять самую «пронзительную боль» и выстоять. Из всего сказанного с очевидностью вытекает, что «Камень-сердолик» — много­ плановый философский роман. С удовлетво­ рением хочется отметить, что П. Проскурин, впервые обратившись к этому сложнейшему жанру, сумел освоить и воплотить его глав­ ные особенности. Тема ставит перед читате­ лем коренные проблемы современности. Р аз­ витие сюжета последовательно отражает движение авторской мысли, а емкий и широ­ кий подтекст определяется тем, что в глубине каждого образа, при всей его очевидной конкретности, живет отвлеченное понятие и за конфликтом действующих лиц отчетливо проглядывается схватка идей и принципов. В тесной связи с жанровыми признаками находится и свободная композиция, вклю­ чающая многие сцены, не являющиеся обя­ зательными для фабулы, но _необходимые для выражения философской концепции (споры между Лагутиновым и секретарем обкома Вороховым во время рыбной ловли или история о том, как Лагутинов утихоми­ рил разъяренного бычка). Наконец, в этой связи становится понятнее и откровенное стремление П. Проскурина к символике, сказавшееся, прежде всего, в самом назва­ нии романа. У арабов есть легенда: человек, которому посчастливится найти особенный, голубоватый сердолик, останется на всю жизнь молодым. Когда Инна, узнав об этой легенде, со свойственным ей практицизмом осведомляется: «И кто-нибудь нашел?» — ей разъясняют: «Разве в этом дело? Самое главное — искать». Пока художник ищет свой сердолик — правду жизни и возможность «быть полез­ ным людям — он молод, как молод Антон Савичев. Сам Петр Проскурин ищет. Видно, ^ак от романа к роману меняется его манера, как от социально-психологического анализа он идет к художественному синтезу. И, конечно, ему надо продолжать свои по­ иски, поиски собственного точного слова. Читая те страницы романа, где рассказыва­ лось о неумолимой требовательности Анто­ на, каждый раз я слышал в этом скрытый упрек писателя самому себе. Слова и крас­ ки ему еще надо искать. И, Ш е х о в ц о в 5 КРАЮ ЛЕГЕНД В основу книги очерков и рассказов А. Демченко1 легли многолетние впе­ чатления автора 0 Горном Алтае. Он глу­ боко и всесторонне изучил жизненный ма­ териал, исколесил многие горные тропы и дороги. Широкими, выразительными мазка­ ми рисует писатель неповторимую алтай­ скую природу. Читая очерки и рассказы, ясно представляешь хрустальные воды Те- лецкого озера, шумные водопады горных рек и речушек, могучие кедровые леса, вели­ чественные скалы и выжженные солнцем степи... Книга открывается очерком «Чуйский тракт»-— своеобразным поэтическим зачи­ ном большой темы о социалистических пре­ образованиях на Алтае. Автор называет Чуйский тракт нестареющей песней, моло­ достью горного края, счастьем и юностью алтайцев. Образ Чуйского тракта в очерке поэтичен и динамичен: «...Стремителен в своем беге, суров и красив Чуйский тракт. Вот он врубается в скалу, виснет над про­ пастью, легко и свободно взбирается на перевал и, словно стрела, выпущенная из лука сильной рукой, рассекает могучие лес­ ные заросли, а то вдруг сделает петлю, прошумит курумником над самой кромкой обрывистого берега Урсула или кураном прыгнет через бурные воды белопенной Катуни». История тракта предстает перед читате­ лем как история бурных свершений и воз­ рождения алтайского народа.' «Он,— пишет Демченко,— перебросил мосты от полупат- риархального уклада прошлого к достиже­ ниям сегодняшнего дня». Один из персонажей, бывший потомст- \ венный чабан Петр Кудачин, вернувшийся 1 А. Д е м ч е н к о . В краю легенд. Рассказы, очерки. Алтайское кн. изд., 1968, —