Сибирские огни № 06 - 1969

вый мир»,. 1965, № 8), ссылаясь на англий­ ских исследователей творчества Шекспира, констатирует его научную отсталость. Шекспир творил через сотню лет после Коперника, одновременно с ним работали Джордано Бруно (казнен в 1600 году), Кеплер, Галилей, а там, где он касается вопросов астрономии, обнаруживается птолемеевское геоцентрическое мировоззре­ ние! Конечно, в э т о м отношении современ­ ные писатели не должны брать пример с Шекспира. Но в остальном, как говорит­ ся,—«дай, боже!» Ведь и «Гамлет», и «Ро­ мео и Джульетта», и другие гениальные его творения стали, не смотря ни на что, вечными «искусственными спутниками» наших душ. Нет, не устарели слова Белинского, как бы вторгающегося в наши сегодняшние споры: «Пусть светила небесные образуют со­ бой стройные миры. Не тем только возвы­ шают они душу созерцающего их человека, но поэзиею своего таинственного мерцания, но дивною красотою живой игры своих бледно-огнистых лучей; в их стройном ходе Пифагор видел не одну математику в фак­ те... Если бы солнце только грело и свети­ ло (право же, неважно, что Белинский понятия не имел о происходящих там термоядерных процессах.— Б. Р.), оно было бы не более, как огромный фонарь, огромная печка; но оно проливает на землю яркий, весело дрожащий, радостно играющий луч, и земля встречает этот луч улыбкою, и в этой улыбке — невыразимое очарованье, неуловимая поэзия...» Вот почему сохраняет гениальную силу грустное пушкинское: Редеет облаков летучая гряда; Звезда печальная, вечерняя звезда. Твой луч осеребрил увядшие равнины, И дремлющий залив, и черных скал вершины; Люблю твой слабый свет в небесной вышине... Будем ли упрекать Пушкйна за то, что вот, дескать, стремился «в просвещении быть с веком наравне», знакомился и с трудами вошедшего в историю науки о Все­ ленной Aparo, а в поэзии своих познаний не использовал? Просто ему, как художнику, это не при­ годилось! Скажет ли кто-нибудь, что эта элегия с ее чудесной живописью, с ее щемящей музыкальностью, не способна выражать и настроение человека второй половины двадцатого столетия, любующегося тихой вечерней природой, размышляющего и о ней, и о себе, об утраченной любви? Для меня несомненно, что может и сегодня быть создано полноценное поэтиче­ ское произведение, в котором звезды будут только элементом ночного пейзажа, по­ могающего поэту выражать свое настрое­ ние и, конечно, свою мысль. С другой стороны, нет ничего удиви­ тельного в том, что очень многие поэты в пятидесятых-шестидесятых годах стали обращаться к теме завоевания космоса. Где-нибудь на Марсе выйдет гость с Земли, Выйдет. Улыбнется. Вынет горсть земли -» Горсточку горячей, Милой, чуть горчащей, Мчащейся вдали Матери-земли. Эти, не .очень характерные для А. Воз­ несенского строки, а общем-то, похожи на многие-многие стихи других, явно отли­ чающихся от этого поэта авторов. А сколько нашими поэтами «импорти­ ровано» на Марс... березок! Целые рощи... А что касается таких терминов, как «орбита» или «притяжение», приобретших в наше время небывало конкретную смысловую весомость, то трудно, пожалуй, найти поэта, в стихах которого — в том или ином метафорическом опосредствова­ нии — не употреблялись бы эти слова. Есть, разумеется, и по-настоящему глу­ бокие поэтические отклики на замечатель­ ные события наших дней, на первые шаги новой эры. Поэзия как бы обогащает под­ сказанную наукой тему, связывает ее с общемировыми вопросами. Таково, напри­ мер, стихотворение Л. Мартынова «Воз­ несся в космос человек», в высшем смысле слова — гражданственное. Мы можем ви­ деть теперь Землю из космоса. Но ведь лик ее еще «недужен». И «сколько на земле ка­ лек!» Давайте же улучшать земную жизнь. В наших могучих силах сделать ее счаст­ ливой — вот пафос стихотворения. И этот же пафос — тревожный, призыв­ ный и благородный — свойственен стихо­ творению замечательного поэта совершенно иной творческой индивидуальности (не включаемого в «номенклатурные списки интеллектуальных»!) — Александра Твар­ довского «Памяти Гагарина»: Ах. этот день двенадцатый апреля Как он пронесся по людским сердцам. Казалось, мир невольно стал добрее. Своей победой потрясенный сам. Ах, этот день, невольно или вольно Рождавший мысль, что за чертой такой — На маленькой Земле — зачем же войны. Зачем же все, что терпит род людской? Л. Решетникова волнует историко-пат­ риотический план наших космических по­ бед («О лаптях и ракетах», «Ничто на све­ те не случайно») или вопрос об истинной ценности человека и его возможностях («Ра­ кеты», «Не астроном, не астрофизик»). И. Фоняков осваивает тему будущих поле­ тов в дальний космос неожиданно лиричес­ ки, через личное горе девушки, чей люби­ мый покидает родную Землю на многие де­ сятилетия, когда «грянул час космической разлуки». В «Спутнике» И. Ветлугина зву­ чит тема сопричастности хлебороба великим открытиям ученых и т. д. Вообще подлинная поэзия не сводится только к воспеванию побед науки или под­ вигов космонавтов Но, право же, как велика заслуга тех