Сибирские огни № 06 - 1969

сто раз убедиться, что еще никто до тебя не изобрел «велосипеда», почувствовать необ­ ходимость в нем и ждать изобретения от других... Исследователь стоял на первом этапе познания, когда очевидна ограниченность старых методов и бесперспективность их ме­ лочного усовершенствования, когда осозна­ ется необходимость принципиально новых решений, но еще не совсем ясны пути, ко­ торыми следует пойти. Инженер снова зачастил в библиотеку. Теперь, правда, он не просил новинок. Он обратился к азам, к истории. Казалось: что­ бы знать, как измерять в будущем, надо знать, как измеряли раньше, надо просле­ дить некую закономерность, надо почувст­ вовать логику развития измерений... В руки попался альманах столетней дав­ ности. В нем содержались заметки «о ста­ рине», различные архивные документы и в их числе доношение в канцелярию Колыва- но-Воокресенского горного начальства от механикуса Ивана Ползунова. Гусиным пером была написана эта пер­ вая страница истории энергетической тех­ ники и технических измерений. Для построй­ ки, машины, от которой плавильные печи действовать могут «огнем через посредство воздуха и паров, происходящих от варения в котле воды», механикус Иван Ползунов испрашивал необходимые материалы. На­ добно было ему меди «чистой штуковой годной в расковку» — 60 пудов, проволо­ ки «на увязку болванов и кожухов раз­ ных» — 6 пудов, кож дубленых толстых на поршни — 5 штук, смолы— 100 ведер, же­ леза, бревен, гвоздей и другого товару, включая говяжье сало и солод ржаной «на сусло в смесь с глиной...» Странные по теперешним понятиям тре­ бовались материалы... Но еще больше Михаила Петровича поражало то, что, кроме пудов сомнительной точности, мерами выступали условные понятия — «толстое» или «чистое». Надо отдать должное гению русского механика, который с помощью нескольких подмастерьев, «арифметику хорошо знав­ ших», сделал огнедействующую машину. Но и то сказать, во времена Ползунова и Уат­ та еще можно было обойтись без точных и унифицированных расчетов. Важен был только сам принцип построения механизма. Подгонка взаимодействующих частей, в конце концов, выполнялась в натуре: в од­ ном месте прибавить, «дабы тугость дать как лучше», а в другом — убавить, чтобы поршень «пропустить возможно». Все на глазок... А бинокли? Не свидетельствуют ли они о том же отставании средств измерения от новых конструкций машин? Неужели судь­ ба измерений лишь в том, чтобы идти по пятам конструкторской мысли, лишь закре­ плять ее достижения? Тогда как же разви­ вались эти самые измерения? Петербургский профессор Фома Федо­ рович Петрушевскнй написал в 1848 году Книгу «Основы метрологии». Это объемный двухтомник. Открывается он эпиграфом, взятым, кажется, из бесед Соломона: «Вся мерою и числом и весом расположил еси». А содержание всего труда достаточно точно выражается подзаголовком -г- «Описание мер, весов, монет и времяисчисления ны­ нешних и древних народов». Действитель­ но, это первый перечень мер: аршин, сажень, верста —- в России, а, скажем, в Англии — дюйм, фут, миля. Книга не содержала даже анализа этих мер. Но по тому времени уже само по себе сведение различных мерительных систем в один сборник представляло большой шаг вперед. Не случайно труд этот был отме­ чен академической премией, а имя акаде­ мика Петрушевского ученые и сейчас про­ износят с почтением. С той поры метрология, конечно, во мно­ гом преуспела. Она давно вышла за рамки только описательной науки. Но, помимо ме­ трологии, существовала общая теория из­ мерений. Увлекала она, видимо, немногих и развивалась медленно. Поэтому создате­ ли мерительных средств — приборостроите­ ли работали (а зачастую и сейчас работа­ ют) лишь на основе своего опыта, интуи­ ции. В коей-то мере пробел теории был во­ сполнен в 1948 году, ровно через столетие после Петрушевского, книгой одного из ос­ новоположников современной метрологии Михаила Федоровича Маликова. В последней главе ученый рассмотрел особенности работы органов чувств челове­ ка в их взаимодействии с прибором. Проб­ лема эта очень важна. Но постановка воп­ роса свидетельствовала, что иного взаимо­ действия и не предполагалось. Прибор, по Маликову, был призван «усилить» ощуще­ ния, но не мог без них обойтись. Что ж, двадцать лет назад, когда Маликов писал книгу, а Цапенко ломал голову над по­ строением нового прибора, такое представ­ ление казалось новым и незыблемым. Ми­ хаил .Петрович отталкивался от него в сво­ их конструктивных поисках. Надо наделить приборы способностью многократно умно­ жать человеческие восприятия... Но беспо­ коила уже и другая, пока еще неясная мысль о том, что одного этого мало. Надо шагнуть дальше, за грань, обозначенную новой теорией. Не сразу, но настойчиво складывалось убеждение, что без этого не обойтись. Ма­ линовская теория рассматривает случай взаимодействия. А у него, у Цапенко, сов­ сем другой случай — нужны исследования, в которых человек уже не может сам уча­ ствовать. Как быть? Единственный выход состоял в том, чтобы пересмотреть отношение к приборам и найти возможность качествен­ но нового их использования. Иначе говоря, инструменты, которые рассматривались как своеобразные «приставки-усилители» ощу­ щений, следовало наделить и некоторыми функциями самих ощущений, а кроме того.