Сибирские огни № 05 - 1969

Глава тринадцатая Нину терзал страх. Она его гнала, стыдилась, но ничего не могла с собой поделать. Никому она не в силах была сознаться—ни Натке, ни Варе. Она боялась умереть. Мучило воспоминание: Катя, когда еще только слегла, просила схо­ дить к Лельке Кашко за рисунком кружева, а Нина все отлынивала. Так и не сходила, а потом уж Кате было не до кружев. И Катя плакала из-за нее. Но ужасно, еще больше, чем запоздалое сознание своей ви­ ны, терзает страх, боязнь, что и от тебя ничего не останется. Ночами, уткнувшись в мокрую подушку, Нина казнилась: «Я подлая, я боюсь смерти, но если я не хочу, как Катя...» Бабушка по-прежнему не плакала. Деловито, без суетливости, за­ нималась с Домнушкой побелкой и уборкой комнат, что-то перешивала. Удивительно, как она умела для себя и для всех домашних находить неотложные дела. И ни слова о Кате. И вдруг.. Нина, она стала пос­ леднее время рассеянной, зашла в бабушкину комнату, не постучав­ шись. На столе незаконченный пасьянс, рядом вязанье. Сгорбленная, опустив руки на колени, бабушка беззвучно плакала. Внезапно Нина поняла — в тот день мнимого улучшения Катиного здоровья бабушка уже обо всем ЗНАЛА, и вот так же одна сидела у себя и плакала, и никому ничего не сказала. Поэтому-то она и отправила Натку ноче­ вать, а Варю оставила у них. — Бедная Катюша... лучше бы я...— бабушка не договорила. Странно, но после этих слов Нину перестал преследовать страх смерти... И вот бабушка ушла из дома Камышиных. Ушла, прожив с ними десять лет. Поселилась с Колей в маленькой квартирке на Красноар­ мейской улице. Как могла бабушка их оставить?! Мама смутно пояснила —бабуш­ ка старенькая, ей тяжело с большой семьей справляться. Неубедитель­ но, семья стала меньше, они старше. Маму все тот же Африкан (благо­ детель, как его называла Натка) устроил на службу в КУБУЧ (коопе­ ратив улучшения быта ученых) на скромную должность счетовода. Со службы мама возвращалась поздно. Натка откровенно радовалась бабушкиному уходу. Наконец долго­ жданная свобода! Иди куда хочешь, являйся домой хоть ночью. Исчез ритуал совместных обедов и ужинов. Каждый, чтобы утолить голод, перекусывал всухомятку. Раз, зайдя к ним, бабушка обнаружила груды грязной посуды и желтые листья на пальме, ее любимом цветке. Она не пощадила само­ любия сестер. Вяло оправдываясь, они подоткнули подолы и принялись за уборку. Но скоро все пошло по-старому. Нина больше не искала уединения. Наоборот, она не выносила те­ перь одиночества. Дома постоянно толклись подружки: Варя, Мара и Юля. Сражались в подкидного дурака, щелкали кедровые орехи, рас­ певали модные песни- «Кирпичики», «На окраине где-то города, я в ра­ бочей семье родилась...» «Он был шахтер, простой рабочий, служил в донецких рудниках...» и «Во солдаты меня мать провожала...» С некоторых пор Мара сорила фразочками: «он так на меня смот­ рел», «до ночи подкарауливал меня у ворот», «весь день звонил, чуть телефон не оборвал» Рослая, широкоплечая, подстриженная «под фок­ строт», на затылке под мальчишку, на лбу — кок, острая на язык.