Сибирские огни № 05 - 1969

и плюнула няньке на ботинок. Мама поставила Нину на целый час в угол и лишила за обедом сладкого. Однажды утром Нина уловила в коридоре чужие запахи. На вешал­ ке висело что-то странное —пальто не пальто, шуба не шуба. Нина по­ нюхала—«ага, вот от чего пахнет чужим». В кухне Петренко, натянув сапог на руку, быстро-быстро водил по нему щеткой. Присев перед Ниной на корточки, он долго объяснял ей, что «барышне на кухню ходить не положено, их благородие узнают — <ругаться будут». Нина никак не могла понять, кто это «их благородие» и почему теперь в кухню ходить «не положено». Нянька насильно ута­ щила ее из кухни. Во.время завтрака в детскую вошел папа. Сколько, подрастая, Ни­ на ни пыталась восстановить, какой он, папа,—не могла. Помнила са­ поги, в которые можно было смотреться, так они блестели, помнила зо­ лотые погоны, помнила руки, очень белые, и кольцо на руке помнила, А вот лица не могла вспомнить, будто его не было. Никогда не было. Правда, ей шел тогда всего пятый год, но запомнила же она на всю жизнь лицо Федора Ивановича —«Кащея Бессмертного», длинное ху­ дощавое лицо с глубоко посаженными, веселыми и умными глазами. — Поцелуй папочку,—сказала мама, когда отец взял Пину на руки. Нина отвернулась и закрыла лицо руками. — Ну, будь умницей, поцелуй папу...—мягко уговаривала мама. Не в силах преодолеть страха и смущения перед этим незнакомым человеком, из-за которого ее теперь не будут пускать в кухню к Пет­ ренко, Нина громко расплакалась. Уходя, отец сказал: «Фу ты, какая плакса». С Ниной сделалось что-то вроде припадка. Пришлось позвать Петренко. У него на руках Нина притихла и. успокаиваясь, задремала. Разбудил ее голос отца. Нина осторожно приоткрыла один глаз. Она уже лежала в кроватке. Петренко нет. Зачем он ушел? Эго, наверное, его папа прогнал. Отец и мама стояли друг против друга у стола. — Никогда не понимал,—сердито проговорил отец,— твоего пани­ братства с прислугой. Как можно!.. Ты стоишь, а он сидит... — Он же убаюкивал ребенка,— сказала мама, и по ее тону Нина догадалась, что мама тоже сердится. ' — Он из команды выздоравливающих. Хватит ему отсиживаться, пора и е окопы! Там каждый штык нам дорог.— Все еще недовольным голосом отец повторил:— Пора и в окопы. — А мне непонятно другое,— сказала мама. — Что тебе непонятно?! Будь добра, договаривай! —повысил го­ лос отец. — А ты, будь добр, потише, ребенка разбудишь. Нина поспешно зажмурила глаз. — Она не спит,— отмахнулся отец.—Так-что же тебе непонятно? — Не понимаю, как ты можешь с таким пренебрежением относить­ ся к людям, на которых держится земля русская?! — Ах, уволь! —Отец поднял обе руки. Нина теперь смотрела во все глаза, на нее никто не обращал внимания. — На них держится земля русская,— с раздражением повторил отец.— Наслушалась черт знает чего и лепечешь глупости! Да они кри­ чат, что им надоело вшей в окопах кормить! Им подавай землю и волю! Знаю. Начитался их прокламаций! Сыт по горло! Им дела нег до Рос­ сии! Им нужны СВОЙ клочок земли, СВОЯ хата, СВОЯ буренка! На нас держится Россия! Мы ее мозг! И мы не дадим...— Каким-то странным