Сибирские огни № 05 - 1969

людям нашей профессии в связи с выше­ указанным возложить на себя коренные наши хлопотливые, может быть, мучениче­ ские, но вполне благородные обязанности?» Свою речь на Ассамблее Леонов и за­ кончил, исходя из такого понимания роли искусства в жизни, утверждением «прима­ та гражданина над художником». Примат гражданственности определяет и все эстетические симпатии Леонова, и его определение содержания искусства. Однажды, характеризуя Максима Горь­ кого, Леонов особо выделил его «умную и проникновенную веру в труд, добро и зна­ ние», а затем сделал категорический вы­ вод: «В русской литературе не было до не­ го деятеля, который в такой степени воз­ высил бы значение этих трех основных колонн, поддерживающих могучие своды завтрашнего человеческого общества». В другой раз, характеризуя Льва Тол­ стого, Леонов выделяет «глубинное прони­ кновение в человеческую душу, продикто­ ванное уважением к всегда неповторимой человеческой личности». • Итак, подлинное искусство должно быть пронизано уверенностью в грядущем, опирающейся на силы труда, знания и добра, на гуманистический идеал личности. Эта ясная позиция Леонова, художника с огромным международным авторитетом, сегодня очень важна, потому что она ре­ шительно противостоит эстетике модерни­ стской, буржуазной. Так, например, извест­ ный американский эстетик Томас Манро, утверждая эстетическую и этическую цен­ ность современного буржуазного искусст­ ва, в то же время дает ему такую харак­ теристику: «Современные художники при­ зывают ничему не верить, ни на что не на­ деяться, ничего не уважать, ничем не вос­ хищаться... По их мнению, в жизни нет ничего, к чему бы стоило стремиться.. Современная литература в США отверга­ ет любовь, надежду, веру в прогресс...» У Леонова такая литература — в про­ тивовес Манро — вызывает чувство стыда. С брезгливым отвращением он говорит об издании «сомнительных книг с самыми жи­ вописными, обстоятельными описаниями наиболее стыдных человеческих изъянов и уродств», книг, которые служат «моногра­ фиями к познанию каждого греха в от­ дельности», «каталогами и самоучителями распутства». Важно подчеркнуть, что взгляды писа­ теля, ’ решительно защищающего гумани­ стическое искусство, в центре которого оказывается познание человека и утверж­ дение его, естественно продолжают тради­ ции великой русской литературы, традиции Пушкина и Чехова, Льва Толстого и Горь­ кого. И в этой верности отечественным традициям, в глубоком и полном выраже­ нии национального духа и заключается, по Леонову, причина мирового значения и ми­ рового признания того или иного худож­ ника. Силу социалистического реализма Лео­ нов видит, прежде всего, в максимальном приближении к истине, в способности схватить главные закономерности жизни. Раздумывая о путях и средствах, которы­ ми искусство постигает сущность явлений действительности, писатель очень последо­ вательно и настойчиво отстаивает свой из­ любленный тезис «логарифмирования». Ис­ кусство, считает Леонов, отличается «чудес­ ной возможностью» — «показывать вещи, которых почти совсем не бывает в дейст­ вительности». В изображении небывалого и достигается «приближение к той именно сокровенной человеческой сущности, кото­ рая только и может доставлять предмет искусства». Интересно, что именно эту особенность сразу заметил в Леонове М. Горький. Он писал ему о романе «Барсуки»: «Это очень хорошая книга. Она глубоко волнует. Ни на одной из 300 ее страниц я не заметил, не ^почувствовал той жалостной, красивень­ кой и лживой «выдумки», с которой у нас издавна принято писать о деревне, о мужи­ ках. И в то же время Вы сумели насытить жуткую, горестную повесть Вашу тою под­ линной выдумкой художника, которая поз­ воляет читателю вникнуть в самую суть- стихии. Вами изображенной». Такому пониманию задач и путей худо­ жественного творчества резко противосто­ ит описательность, подчиненность факту, эмпирическая приземленность, яростно от­ рицаемые Леоновым. Удаление от плоского жизнеподобия является необходимым усло­ вием для концентрации смысла жизни — на этом Леонов настаивает и в своей творческой практике, и в своих эстетиче­ ских высказываниях. Художественное сгущение действитель­ ности, приобретающее такую огромную по­ знавательную силу, нацеленное не только в настоящее, но и в будущее, Леонов и на­ зывает «логарифмированием». Его «лога­ рифмы» непременно ассоциируют конкрет­ ное и отвлеченно-обобщающее, экспрессию неожиданного факта и глубину проникаю­ щей мысли. Поистине вершин мастерства достигает художник в своей пьесе «Золотая карета». Там ассоциативная сила искусства доведе­ на до крайней изощренности. Сталкивают­ ся, казалось бы, самые далекие понятия, обнаруживается сцепление самых отвле­ ченных терминов со словами откровенно земного, предельно конкретного содержа­ ния. «Война должна быть рябая»,— говорит Марька. «От войны не закуришь, огня, знаете, многовато»,—- горько шутит полков­ ник Березкин. «Все хотят плясать, топчут войну»,— с мудрым спокойствием объясня­ ет, почему он взялся за баян, потерявший зрение в танковой битве Тимофей Непря- хин. И вот из этих трех лаконичных фраз, трех деталей-«логарифмов» возникает не только чудовищный кошмар прошедшей войны, но и отношение к ней. И, конечно, все эти три фразы отнюдь не обыденные, бытовые, фактографичные.