Сибирские огни № 04 - 1969

— А что ты с ним сделаешь? —спросил я.—На шашлык пустишь? — Я ему пострашней шашлыка придумаю. Он у меня и так на крючке: у него был несчастный случай со смертельным исходом, он еще под следствием —и моя гирька на чаше весов... понял?! — Брось ты!—сказал я.—Он такой хороший дядька, так встретил... — А ты думаешь, он так вот и полюбил тебя с первого взгляда и потому в лепешку разбивается? — Зачем?.. И ко мне бы приехали... — На черта ты ему нужен! Если бы они передо мной не трепыха­ лись, так стали бы они нянчиться с тобой. — То есть как это? —переспросил я, почувствовав вдруг, как по­ холодело у меня в груди. — А так,—ответил он. Я сухо сглотнул, потер лоб. Выходило, что и эти махасы, и попойки в ущельях, и встречи —все вокруг было насквозь фальшивым и гряз­ ным. Люди пели со мной песни, веселились только потому, что были у него на крючке. Все переворачивалось в моем сознании. И что-то по­ править, изменить было уже невозможно. Я выхватил из кармана деньги, всю наличность, и швырнул ему в лицо. — Забери! Они ведь принадлежат тебе, я фактически жил за твой счет. — Что ты, что ты!..—пробормотал он.—Ты меня неправильно понял... — Нет, правильно! —ответил я. И я в тот же день уехал от него, благо, что билет у меня был куп­ лен загодя, еше дома, с открытой датой... Я возвращался домой совершенно подавленный и уничтоженный. Я знал, что теперь всю жизнь, когда бы только ни вспомнил о Средней Азии, меня будет охватывать стыд за эту поездку. Мне все представля­ лось, как нехорошо, нестерпимо думают обо мне все те люди, с которы­ ми встречался я там, и как я был обременителен Для них, постыл, а они шутили, смеялись, забавляли меня. Может, кто-то из них относился ко мне искренно, от души, но теперь все рисовалось мне в самых черных тонах. Я чувствовал себя последним подлецом на свете. И больше все­ го в это время я жалел, что не остался до конца со змееловами. Там все было на виду, там со мной не церемонились. Я был гем, кем был. И тог­ да бы, возвращаясь, пусть уставший, пусть изодравшийся и голодный, наученный злыми окриками, я все-таки бы осознавал себя человеком...