Сибирские огни № 04 - 1969

Вошел Федор, пропахший крепким потом и горячим полынным вет­ ром. Был.он так запылен, что если бы не выгоревшая добела челка, то сошел бы за негра. Излишняя его оживленность окончательно убедила Карева в печальной догадке. Играть Федор не умел. — Ну, что, Федя? Пойдем? — Пойдем, старичок, завтра обязательно пойдем,—-торопливо ото­ звался Федор, отводя в сторону взгляд,—Брошу все к чертовой бабуш­ ке, возьмем ружьишки... А сегодня, понимаешь... На третьем отделении пшеница загорелась. Ну. не то, чтобы огнем, а просто свезли ее сырую в вороха, она и начала греться. Девятьсот центнеров почти! Надо ехать народ поднимать... Карев молчал, чувствовал, как неудобно Федору, но досада на не­ го не проходила,—если знал, что осенью такая запарка, зачем было приглашать? А Федор тем временем ополоснул из рукомойника лицо, продолжая оправдываться, давясь словами, наскоро похлебал щей и выскочил во двор. Карев услышал, как бешено взревел там его мотоцикл.. Он поле­ жал еще, надумал было собираться домой, в город, решил напоследок погулять и вышел на волю. Солнце припекало еще по-летнему, но в воз­ духе чувствовалась свежесть, исходившая от сырой земли. Небо, омы­ тое осенней прохладой, было уж очень каким-то чистым и синим, словно в декорациях на оперной сцене, и ветерок был тяжелым от влаги,— когда задувал за ворот рубашки, казалось, что по спине текут студеные струйки воды. Совсем тихо, только куры шуршат в дальнем углу двора, в буйных зарослях лопухов, да из-за старого плетня, с огорода, доносится глухой стук картофелин о днища ведер. Карев открыл воротца, прошел в ого­ род. Все овощи там были уже убраны, под ногами путались пожухлые огуречные плети, и только свекольная ботва молодо зеленела, да сизые кочаны капусты до сих пор хранили в своих листьях утреннюю росу. Карев давнул кочан носком ботинка,—раздался сочный скрип, похожий на хруст первого снега под ногой. Потом он взялся за лопату, решил помочь женщинам: Гале, жене Федора, и ее матери. Картофельная ботва еще не засохла, а только по­ чернела, обожженная холодными зорями. От нее шел резкий характер­ ный запах побитой морозом зелени, и это навевало грустные мысли о близкой зиме. Лопата плохо шла в землю, густо прошитую крепкими нитями корней пырея, и Карев с непривычки скоро нажег ладони о шершавый черенок. Но бросить было как-то неудобно, раз уж взялся помогать, хотя женщины уговаривали его бросить. И тут, неожиданно для него самого, пришло к нему решение, от ко­ торого сразу стало легко и радостно на душе. — Найдите мне, Галя, Федорово ружье и сапоги,— сказал он.— Схожу на болото. — Что вы! —искренне испугалась женщина, выпрямившись и от­ кидывая со лба волосы тыльной стороной ладони.—Да там и местные жители, бывает, блудят. В трясину ахнете—и следов потом не найдешь. — А я с краешку перелет посмотрю,—успокоил ее Карев. Галя прошла в дом, выволокла из темной кладовушки на свет бо­ жий Федоровы охотничьи доспехи: зачехленное, тщательно смазанное ружье, патронташ, набитый позеленевшими от времени медными гиль­ зами, новенькие резиновые сапоги. — Три года назад еще все это понакупил,—сказала она,— а на охоте и трех раз не был: тр у него сев, то уборка... Зимою зайдет в чу­ лан и начинает обшупывать да обнюхивать свои побрякушки. Я ему: ты5 5 Сибирские огни № 4 65