Сибирские огни № 04 - 1969

твоя эффектность, твоя дерзкая красота, легкость речи, даже одеж­ да... Да-да, и одежда. Ведь мой скромный, поблескивающий на локтях и коленках костюм....Я никогда до этого не придавал значения одежде. На меня действовало твое чувство превосходства. Я догадывался, что мое высшее образование, мое положение преподавателя ты ставишь, ни во что. Всем своим видом ты будто говорил мне: «К твоим годам мы будем выше, достигнем большего, у нас все впереди». Я догадывался, что иногда ты шепчешь что-то нехорошее обо мне своей соседке, .что-то насмешливое. Проходя по коридору мимо тебя, стоящего с товарищами, я чувствовал спиной, что ты отпускаешь кол­ кости по моему адресу. А однажды на праздничном вечере ты блестяще танцевал с Олечкой Астаниной, вы были самой эффектной парой. Еще бы! Чердынцев... его- фото на Доске Почета, его фото на доске «Наши лучшие спортсмены». И Олечка Астанина — «звезда» и гордость техникума... ты даже толк­ нул меня слегка, лихо ведя свою партнершу; ты знал, что тут и изви- няться-то не надо; не мешайте, мол, не стойте в зале, где танцуют. Да и вообще в этой необъявленной войне придраться было не к че­ му, ведь я только «чувствовал», ведь я лишь «догадывался»... Ты мог встретиться со мной в коридоре и не поздороваться, смотрел сквозь ме­ ня, будто я стеклянный. Но.если через час мы сталкивались снова, ты изысканно наклонял голову и говорил: «Здравствуйте, Глеб Устино- вич». Ты давал понять тем самым: «Захочу— поздороваюсь с вашей важной персоной, а захочу —не поздороваюсь». * Время шло. Твои ответы у доски были все тем же фейерверком слов. Но по ме­ ре того, как сам я все глубже и тоньше осваивал предмет, и по мере того, как привыкал к положению преподавателя, я начал понимать, что говоришь ты слишком вообще, не проникая в суть, не раскусывая изюминки, не докапываясь до сердцевины. И я стал прерывать твое словоизвержение вопросами: «А почему?», «На основании чего?»,. «В чем соль?». Ты стал нервничать и однажды заявил: — По-моему, прерывать ответ вопросами —это... методически не­ верно! —и даже побледнел при этом. Я проглотил пилюлю и сказал: — Хорошо, продолжайте, пожалуйста. Когда ты кончил, я, с трудом восстановив в памяти все, что ты мне наговорил, снова задал тебе несколько «почему». А ты сказал, что в хо­ де изложения разъяснял, почему. Но это уже был дешевый прием. — Тогда повторите, пожалуйста... И ты «сел». Ты запутался. Я поставил тебе троечку. В другой раз ты получил у меня двойку. И был взбешен, мешал читать лекцию. Естественно, последовало предупреждение. Но ты не унимался, и я вынужден был попросить Дебя из аудитории. При гробо­ вом молчании группы ты начал возмущаться. Я настаивал. Ты весь ки­ пел, я же спокойно требовал, чтобы ты удалился. — А! —крякнул ты и, махнув рукой, вылетел в коридор. А тот день я буду помнить, наверное, всю жизнь... Меня немного задержал завуч, и я запаздывал на лекцию, звонок уже прозвенел. Схватил журнал и побежал в аудиторию. В ускоренном темпе провел перекличку, потом опрос по домашнему заданию и объявил тему нового занятия. Объявил и почувствовал, как у меня пересохло в горле. Кон-