Сибирские огни № 04 - 1969

—■Гам-в долине,— каким-то глухим незнакомым голосом сказал Глеб Устинович,— проходит граница, там уже Румыния... — Да. Не исключено,— задумчиво проговорил бородатый киевля­ нин,—что мы видим Трансильванские Альпы... «Другая страна...» — Оля была как во сне. И ее распирал и никак не мог вырваться крик — это я, это я! И всех мальчишек, наверное, распирал этот крик, но они оцепене­ ло молчали. — Пора назад,—сказал наконец Глеб Устинович.—Мы обязаны быть к десяти. — Летим вниз! — хрипло крикнул тогда Мурашик. — Летим!— закричали мальчишки. «Летим!» — запела каждая жилочка. И все понеслись в тартарары, отбросив осторожность, утратив чув­ ство страха. Неслись по склону, а чтоб не врезаться в деревья, таранили сугробы, взметали фонтаны снежной пыли, лес наполнился воплями. У Леньки Трублина улетела вниз на полонину лыжина, Денисов потерял крепление, Мурашик рычал, как зверь, Чердынцев в дугу согнул дюра­ левые палки. Гигант в штормовке едва не наскочил на камень, высту­ пающий из-под снега. Чертыхнувшись, гигант метнулся в сторону, высек креплением искры из камня и, потеряв равновесие, два раза подряд по­ бывал в стойке на голове... Глеб Устинович слаломировал и был то впе­ реди, то слева, то справа. Под лыжами шипело, встречный ветер давил в лицо, гудел в ушах, внутри все сжалось в маленький комочек, и каза­ лось Оле, что нет больше ее самой, а есть этот маленький комочек и весь он — сердце. Ее несло прямо на дерево, аркой торчащее из снега. Она помнит, как противно зашевелились волосы под шапочкой, как изо всех сил она крепилась, чтобы не завизжать по-бабьи. Потом был треск, толчок, свои собственные ноги в небе, еще толчки, еще, и— тьма, и— жгучий снег со всех сторон. Она барахталась и задыхалась, давилась снегом и не мог­ ла понять, куда вылезать, где верх, где низ... Но тут что-то подхватило ее. Ничего еще не понимая, она пыталась прочистить глаза и уши, чиха­ ла и отплевывалась. — Что? Как? Олечка? Руки, ноги? Не больно? Нигде не больно? Тогда она окончательно пришла в себя: она была у него на руках. Он все расспрашивал ее, а она молчала. Она даже смогла схитрить немного и расслабилась, будто вовсе уж без сил, и прислонила голову к его плечу. А по лицу текло, по спине текло, это начал таять снег, набившийся в волосы, за ворот, в рукава. Глеб поставил ее на ноги, но не отпускал. — Ты молодец,— сказал он,—ты просто чудо, не ребенок! И вдруг у нее хрустнули косточки, голова запрокинулась, глаза са­ ми собой закрылись и... всей кожей лица она помнит короткие быстрые прикосновения колючего и теплого... — Ты знаешь,— пробормотал он, переведя дух,— ты знаешь, я толь­ ко сейчас понял, что люблю тебя. И это с той грозы, помнишь?.. Только я все думал, что... Ох, дурачина же! Думал, что это помешает! А сейчас- как это было! Ты врезалась в дерево, разнесла его в труху и метров через пять ушла под снег. Вся! До кончиков лыж! Веришь, нет, я чуть не помешался, когда ты полетела на него. И слышу —хряп! И только жел­ тая пыль, труха и — никого! Дерево было трухлявым! Понимаешь? Трух­ лявым. Держалось на одной коре! Я чуть не помешался...