Сибирские огни № 04 - 1969

травы и деревья присели от испуга. И в свете новой молнии Глеб заме­ тил, что возле хозяйственной палатки так и остались рюкзаки, стоят открытые. «Расквасит все продукты!» —подумал Глеб и— туда. Теплые весомые капли хлестали в лицо, в плечи, в грудь, и от этого Глебу становилось веселей, веселей, веселей. На миг он ощутил в себе парнишку, закатавшего штаны, увидел, как скачут солдатики на мутных лужах. — Х-ха-ра-шо-о! — нараспев тянул Глеб, прыгая по мокрой траве в сторону хозяйственной палатки. Дождь лупил его по носу, по щекам, по ушам и выколачивал степенность педагога, всегда немного комичную у начинающих преподавателей... — Ах, хо-ро-шшо! —рычал Глеб Устинович от удовольствия и швы­ рял мокрые уже рюкзаки в палатку. Потом, прошуршав брезентовыми полами, влетел в нее сам, расстелил одеяло, перевернулся на спйну и затих. Гроза была теперь прямо над лагерем, она висела над ним и плас­ тала небо в огненные лоскуты. И чудно Глебу было, фантастически, ког­ да оранжевое полотно палатки вспыхивало, а каждая ниточка фосфорес­ цировала... В паузах же тьма-тьмущая, веселый страх ожидания, и грохот, грохот такой, что кажется, сама планета, как орех, возьмет и разлетится! В один из таких моментов вместе с тьмой и грохотом в палатке появилось постороннее дыхание. — Кто это? — Я,— шепнула темнота. — Оля? — спросил Глеб, приподнимаясь.—Ты что, боишься? — Нет, я любдю грозу... — Ты почему так тихо говоришь? — сам невольно переходя на ше­ пот, сказал Глеб. — Я, наверное, схожу с ума... И тут он увидел ее в красноватом свете палатки, облитой новой молнией. Она стояла на коленях, была вся мокрая, большущие глаза смотрели на него. — Ну что ты, Оля...— в некотором замешательстве начал было он, но не докончил из-за грома. — Если... если вы меня прогоните... или скажете, что ненавидите, я... я умру сейчас же.— Глеб слышал, как у нее стучат зубы. «Надо найти какие-то слова,— совсем смешавшись, думал Глеб.— Надо найти... единственные, может быть, убедительные слова...» И не находил. А при следующей вспышке увидел, что девушка ждет вся в лихорадке, с расширенными глазами. Подходящие же слова все не шли на ум, не шли... Тогда почти в отчаянии он протянул руки, взял ее голову в свои ла­ дони, убрал мокрые пряди у нее со щек и... прижал ее, дрожащую, к себе. Почувствовав своим лицом ее лицо, а всем собой ее руки, ее ма­ ленькие груди, он чуть не застонал, так больно и радостно ударило сердце. — Какая я счастливая! —шептала темнота.— Какая я счастливая... Что ж из того, что ничего не может быть... Вы не полюбите меня, я знаю... И все-таки мне хорошо... Я буду помнить. Всю жизнь я буду пом­ нить эту грозу, всю жизнь! Я буду любить вас, как может никто на све­ те! Никто-никто... Глебу хотелось теперь лишь одного: чтобы она молчала, чтобы вооб­ ще вокруг все молчало, было тихо...