Сибирские огни № 04 - 1969

выразительности в условиях сценической многоплоскостной конструкции Вся сцена — веер, распахнутый вправо и вглубь от зрителя. Слева к этому на­ клонно стоящему помосту ведут несколько ступенек. Примерно, вдвое больше ступе­ нек справа, где площадка выше. Если два актера одновременно начнут движение от плахи, стоящей на самой высокой точке «веера», то они будут спускаться вниз с различной скоростью и в разном ритме. Вот длинным и пологим «левым» спус­ ком начал свое шествие Король (артист Г. Станиславский). Одновременно по «пра­ вому» крутому склону мелкими шажками по частым ступенькам двинулся королев­ ский министр Тибурций (артист К. Валев- ский). И хотя Тибурций строго придержи-' вается этикета и ни на шаг не опережает темпа ходьбы короля, в его суетливых, по­ спешных движениях читается сплошное подобострастие, и успевает Тибурций спу­ ститься гораздо раньше с тем, чтобы пред­ ложить королю руку. Так конструкции служили дополнительным средством сцени­ ческой выразительности. Спектакль получился дорогим. Построй­ ка станков, пошив костюмов из парчи и бархата до предела опустошили театраль­ ную кассу. Но актеры верили в успех, уте­ шаясь известной татищевской формулой — сколько отдашь, столько и получишь. И действительно спектакль имел успех. Ростовский рецензент «Л. В.» писал, что «пьеса должна быть признана как инте­ ресное театральное представление сегод­ няшнего дня», отмечал декоративную све­ жесть и красочность постановки, разрабо­ танную до мелкой детали актерскую тех­ нику. В заключение своего разбора спектакля автор высказал довольно смелое утверждение, что «в сумме того револю­ ционного репертуара, который мы имеем сейчас в России, «Игра в плаху» будет са­ мое большое слагаемое, его необходимо использовать для популяризации среди ши­ роких масс»1 Как в фокусе увеличительного стекла, пускай и не очень сильного, «Игра в пла­ ху» сконцентрировала в себе представле­ ния людей периода ломки вековечных устоев, периода кровавых, разрушающих событий. И пусть не звучал со сцены гимн человеческой радости, не звенел высокий' революционный пафос. Ироничная усмеш­ ка над тиранами, над их бессилием и жал­ кими потугами противостоять народной воле, «творить историю» прозвучали в пьесе и спектакле чистым мажорным аккордом. И все же, несмотря на успех последней постановки, трещина во взаимоотношениях коллектива и его руководителя не зара­ стала, д все более углублялась. В тот день, казалось, ничего не пред­ вещало бури. Всяческим слухам и сплет­ ням Татищев умел не придавать значения. Ни о чем не догадываясь, пришел он на очередное собрание, созванное местным комитетом. Уселся в свое привычное крес­ ло. Толстый, респектабельный, улыбчивый. — Мы хотим играть наших современ­ ников,— поднялся с места Станиславский. — Хотим репетировать новые пьесы,— поддержал Шейнин. — Нам просто необходима более вдум­ чивая работа над образами, меньше внеш­ него, больше глубины,— начал новую тему Бахромов. — Пора отходить от пафоса, от декла- мационности, в конечном счете, от ходуль­ ности большинства наших спектаклей,— поддержал Валевский. — Сроки пребывания театра в каждом пункте надо максимально удлинять. И во­ обще... пора бы переходить на оседлость,— полувопросом прозвучало у Витлина. Гривцов требовал гарантированного ма­ териального положения актеров, Витеб­ ский — отказа от выступлений на малень­ ких, совершенно неприспособленных сценах, Иванов — новых ролей наших современ­ ников. Татищев слушал молча. Со стороны могло показаться, что он совершенно спо­ коен, только изредка вскидывал на очеред­ ного оратора недоуменный взгляд и снова опускал глаза. Заговорил, когда все умолкли и наступила полная тишина. — Мы построили дом. В нем мы мо­ жем долго жить. Зачем же его перестраи­ вать? Во имя чего? Во имя чего все раз­ рушить и строить заново?! Подумав, обратился к Витебскому: — Саша, подай, пожалуйста, список личного состава... Спасибо... Сейчас я по­ прошу каждого из присутствующих четко и ясно ответить на один вопрос — согласен ли он работать со мной в одном театре и на прежних основаниях. Прошу... И начался поименный опрос. Это был хитрый ход опытного теат­ рального политика. Еще не было случая, чтобы просьба режиссера — отдать для ре­ петиции свободный вечер или свой выход­ ной день — получила от актеров отказ, если, обращался с этой просьбой режиссер лично к каждому. Все вместе, возможно, и возражали бы, но порознь — никогда. Теперь же перед Татищевым происхо­ дило небывалое: не сговариваясь, один за другим все единодушно отвечали: «Нет!». Только Витебский сказал иначе: — Вы же знаете, Владимир Константи­ нович, что у меня нет ни дома, ни роди­ телей, что вы и «Факел» для меня все. Конечно, да! Татищев глотнул воздух, чтобы спра­ виться с волнением. Но на остальных от­ ступничество Витебского не возымело воз­ действия. Все твердо отвечали «нет», и на­ утро Владимир Константинович, тщательно- одетый, побритый, вновь созвал весь кол­ лектив. — Мы с Надеждой Ивановной уходим. Это не мелкая обида и не бегство с то-