Сибирские огни № 04 - 1969

На карикатуре был изображен он. С брез­ гливой гримасой читал Владимир Констан­ тинович тетрадку с надписью «Современ­ ная пьеса», за спину летела другая, уже прочитанная и забракованная. Со всех ст роя с новыми кипами пьес к Татищеву ус­ тремлялись поезда, пароходы и самолеты Владимир Константинович похвалил Бахромова за удачно решенный сюжет и, хитровато улыбаясь, попросил продолжать высказывания. Но так как желающих боль­ ше не оказалось, выступил сам. Очень ко­ ротко: — Завтра, друзья мои, после утреннего тренажа продолжим работу над «Игрой в плаху». Все уныло переглянулись. Дело в том, что репетиции «Игры в плаху» давно уже стали притчей во языцех. Да, действитель­ но, Ю. Олеша написал пьесу специально для «Красного факела». Когда-то этой ра­ ботой артисты «болели», репетировали увле­ чённо. Но вот уже скоро 9 месяцев, как репетируется спектакль, а премьера так и не приближалась. Иронизировали — за это вре­ мя можно ребенка выносить, а тут — 30-минутный спектакль! Так что напоминание Татищева о заре- петированной вконец пьесе лишь усилило общее мрачное настроение. Собрание на этом как-то само собой и закончилось. А на утро все участники «Игры в плаху» с постными лицами собрались в репети­ ционном зале. Но что же случилось с Татищевым? Его не узнать. Где апатия, скука во взгляде и надоевшее «пройдем эту сцену еще ра­ зок!» Молодым задором веет от всего об­ лика Владимира Константиновича. Подо­ бранный, веселый, он весь во власти фан­ тазии, щедро оделяет артистов блестками своих искрометных предложений, подска­ зов, показов. В' кратчайшие сроки, здесь же, в Ростове, заканчивается работа над многострадальной пьесой. «Игра в плаху» — первый драматурги­ ческий опыт будущего известного писателя и драматурга Юрия Олеши. Пьеса никогда не издавалась, и долгое время ее считали утраченной, ни у кого из исследователей творчества Олеши о ней дет даже упоми­ нания. Но рукопись не погибла. Полный эк­ земпляр этой . короткой одноактной пьесы в стихах сохранился, находится в Цент­ ральном государственном архиве литерату­ ры и искусства (ЦГАЛИ). Сценическая же ее судьба, по-видимому, ограничена од­ ной краснофакельской постановкой. Своей центральной мыслью «Игра в пла­ ху» чем-то отдаленно напоминала шницле- ровского «Зеленого попугая». Недаром оба спектакля шли в «Красном факеле» в один вечер. Они как бы объединились общей те­ мой: жизнь — игра. В сложном переплетении смешивались действительность и вымысел. Люди, оту­ маненные жизненными перипетиями, теря­ ют границы реального,'импровизируют ка­ тастрофу, падают раненные и даже унич­ тоженные взрывом их собственного вообра­ жения. В «Игре в плаху» Король-деспот, мня­ щий себя большим артистом, мечтает, по­ добно Нерону, прославить себя в веках. Только что он казнил популярного воена­ чальника, заподозренного в измене. Оруди­ ем казни.стала плаха особой конструкции, сооруженная здесь же в тронном зале. Вызванные для увеселения двора акте­ ры затевают с Королем зловещую игру ■ плаху. Неронообразный Король увлекается ролью тирана, низвергаемого взрывом на­ родного гнева. Игра смешивается с жизнью. С площади доносится гул него­ дующей толпы. Актеры (переодетые заго­ ворщики) успокаивают Короля — там на площади тоже «играют». Воплотившись в роль развенчанного властелина, Король по­ корно кладет голову на плаху. Первый актер вырывает у палача топор и сносит Королю голову. Для Ю. Олеши пьеса «Игра в плаху» послужила как бы подступом к его пове­ сти-сказке «Три толстяка». Конечно, автор не ставил своей задачей показать револю­ цию и ее движущие силы, и совершенно несостоятельны были претензии некоторых критиков, уверявших, что «Игра в плаху» дает «искаженное изображение револю­ ции». Олешу заинтересовал один частный аспект революционной борьбы, который позволил ему в ироничной, почти гроте­ сковой манере выстроить цепь ассоциаций, символов. Татищев прекрасно понял Характер про­ изведения и создал спектакль, вовсе не претендующий на жанр «революционной трагедии». Нет, всем построением мизан­ сцен, ритмикой полутанцевальных движе­ ний актеров, наконец, оформлением Тати­ щев подчеркивал условную схематичность действия. Сцена была затянута серым полотном. Этот угрюмый тон хорошо оттенял зло­ вещее сооружение — плаху, так не гармони­ ровавшую с представлением о роскоши дворцового 5ала. Ощущение гротескового преувеличения еще более усиливали ко­ стюмы действующих лиц, удивительно мно­ гоцветные, пестрые. Костюмы были сдела­ ны по принципу нелепых сочетаний из де­ талей разных эпох: средневековые буфы и нитяные чулки XVIII века соседствовали с фраком и современными бальными туф­ лями. Все это яркими контрастными пят­ нами выделялось на сером фоне. Интересен принцип гримов — на лицах персонажей резко очерчены цветные квадраты, треугольники, трапеции, при­ дававшие им причудливый фантастиче­ ский вид. Постановка «Игры в плаху» примеча­ тельна и тем, что здесь впервые Татище­ вым было применено конструктивное реше­ ние сценической площадки. На опыте этого спектакля краснофакельцы практически, осваивали новые возможности пластической