Сибирские огни № 04 - 1969

наедине с Ольгой, не вызывали у нее чувства неприязни, лишь усили­ валась жалость к нему. Но у Ольги не было ни малейших колебаний в главном —в отно­ шении ее к Федору. Чуть не каждый день с дороги на Кавказ и с Кав­ каза он писал ей. И у него тоже ни в одном из писем, наполненных при­ знаниями, нет и намека на сомнения. Он был уверен в ее чувствах, как в собственных. , «Чем больше дней отделяет меня от моей единственной, первой и последней Оли, тем больше крепнет любовь моя, тем невыносимее ста­ новится разлука. Ненаглядная моя, беспредельно любимая, только те­ перь, когда мы расстались на целое лето, когда впереди два бесконечно долгих месяца разлуки, только теперь я понял, что твой последний день жизни будет моим последним днем, твой последний вздох моим по­ следним вздохом...» «Вчера получил от тебя письмо. Взглянул на первую строчку, вижу: 9 июня. 18 дней назад написано оно! А что было с Олей эти 19 дней? Как твое здоровье? Ты пишешь, что «берешь себя в руки», что здоро­ веешь, но отчего же так «тяжко смутилась, увидевши свое писание?» Не потому ли, что всего мне не написала? Не оттого ли, что скрыла что-нибудь, чтобы меня не тревожить? Ты советуешь мне быть покой­ ным, здоровым и о тебе не думать. Но неужели можешь поверить, что я буду покоен, здоров и самое смешное —о тебе не думать? Как я могу быть покоен, когда не знаю, здорова ли ты? Как я могу быть здоровым, когда тайная глубокая боль залегла в моем сердце и неумолимо гло­ жет его? Как я могу не думать о тебе, когда вся жизнь моя сосредото­ чилась на одной тебе, когда жгучая тоска по тебе не знает ни границ, ни предела, и каждый миг томит мою грудь?» Так он терзался в разлуке и только один-единственный раз задал вопрос о Бутине. Интересуясь всем, что касалось Ольги и их семьи, он приписал еще одну строчку: «В Енисейске ли Ваня? И как твои дела с ним?» Сдержанно-спокоен тон этого вопроса. А в дальнейшем Федор ни единым словом никогда уже не затрагивал отношений Ольги с Бути­ ным, не спешил с выводами, не пытался быть ей советчиком, а терпе­ ливо ждал, когда она сообщит обо всем сама. И она сообщила: Ваня уехал; помог Агнии Григорьевне и Ольге с детьми добраться до Крас­ ноярска, посадил их на пароход, направляющийся в Идру, а сам поехал в Москву. «А кем я буду?» «Я достоверно узнал,— писал' Федор Ольге в начале своей поездки «а Кавказ,—что нынешней осенью университет в Иркутске не откроет­ ся. Единственный город, пригодный для тебя из городов Сибири,— это Томск. Я, наверное, подам прошение в Петроград. В Иркутске мой то­ варищ Коротаев серьезно поколебал меня в моем решении идти на юри­ дический факультет, утверждая, что на нем я получу специальное юри­ дическое образование, в то время как мне по моим наклонностям, по моим способностям и по влечению к литературе необходимо получить широкое разностороннее гуманитарное образование». «В Петрограде я, наверное, долго жить не буду. Не по мне толкуч­ ка городов»,— сообщает он в одном из следующих писем, а через несколько дней принимает, казалось бы, окончательное решение: «Олеч