Сибирские огни № 04 - 1969

За пламенный порыв к скорбящему народу Мне петля мертвая готова. Пусть будет так. Пусть буду я казнен, Но вы, могильщики, душители свободы, Железом не затопчете огня! Вы губите меня, Вы зажимаете мне рот! Слепцы! Кричу не я — кричит народ! Меня задушите, а как Россию? Все спрячете в застенки вековые? Иль в кровь расхлещете нагайкой и кнутом? Ужели бредите вы этим диким сном — Заставить истину молчать? Под этим стихотворением стояла дата — 1915 год. И еще одно слово: «Енисейск». Рконцу 1915 года Федор Лыткин оказался в Енисейске. Он приехал сюда, чтобы продолжать учебу в здешней гимназии. На берегу седого Енисея Даже для сибиряков, привыкших к огромным расстояниям, тогдаш­ ний Енисейск казался далекой окраиной. Маленьким островком лежал он в безлюдной тайге к северу от Красноярска за триста пятьдесят верст от железной дороги. Только река летом да долгий санный путь зимой приводили сюда человека. Работали тут и почта и телеграф, но все рав­ но шесть тысяч енисейских жителей чувствовали себя на всю зиму отре­ занными от остального мира. После шумного Иркутска с его стотысяч­ ным населением и суетливой деятельностью, вполне приличествующей губернской столице, провинциальная тишина на берегу седого Енисея произвела на Лыткина гнетущее впечатление. В письмах к Парнякову в Петербург и в стихах этого периода Федор горько сетует на судьбу, которая обрекла его на прозябание в сонном царстве вечного застоя. Именно таким он поначалу воспринял древний сибирский городок, заваленный снегом. Белый-белый и очень тихий. Даже дым .из груб зфесь поднимался к небу неподвижными столбами, будто навечно застывшими в морозном безветренном воздухе. И с любого перекрестка просматривался он на­ сквозь, этот город, из конца в конец: с одной стороны —ледяной простор реки, с другой —стена непроходимой тайги и болот. Город, в котором са­ мая высокая точка — пожарная каланча с шагающим по ней безостано­ вочно зорким стражем. Город, срубленный три века назад как казачья крепость, видевший и храбрость русских землепроходцев, и забубенное веселье ошалевших от удачи золотоискателей. Прогремела о нем слава в середине прошлого века как о городе зо­ лотой лихорадки. Хлынул тогда поток предприимчивых ловцов счастья и торгашей. Взнеслись рядом с приземистыми бревенчатыми избами двух­ этажные каменные особняки и лабазы. Шумная разгульная жизнь на­ полнила узкие улочки. Но призрачным, эфемерным оказался расцвет Енисейска, исчезли отчаянные кутилы, и притихли обыватели, будто сле­ пые кроты в тесных норах. Один я снова, как в гробницу Навек уложенный мертвец, Как стаей брошенная птица, . Как царь, отдавший свой венец!