Сибирские огни № 04 - 1969

это не оторвало его от гимназических друзей. Наоборот: все, в том числе и Федор Лыткин, признавали авторитет Пантелеймона, как более опыт­ ного революнионера-подпольщика. Сестре Парнякова Милице Федоровне запомнилось много фактов самого благотворного влияния брата на Лыткина. Неукротимая горяч­ ность и несдержанность Федора всегда вызывали дружескую критику Пантелеймона. Федя частенько бывал у Парняковых, когда жил в ин­ тернате. Только почему-то вечно торопился. Прибежит, что-нибудь пе­ редаст и спешит уйти. «Некогда, пора!» Пантелеймон ему говорил: «Ну что ты торопишься? Успокойся!» А Федор смеялся: «Не могу!» Друзья любовно и ласково называли его «наш огневой Федор». «Итак, я— осужден!» Разговор с директором гимназии для Федора имел свое продолже­ ние. Он уже не носил характера дискуссии. Директор призвал гимназис­ та Лыткина для того, чтобы объявить: «Вы не можете учиться в моей гимназии». Действительный статский советник очищал подведомственное ему за­ ведение от мальчишки, который заподозрен в неблагонадежности. Доста­ точно было и подозрения, чтобы выкинуть из гимназии инородца. ...В последний раз перед своим отъездом из Иркутска пришел Федор к Парниковым. Как всегда, гостеприимно усадила его хозяйка дома, Мария Михайловна, за стол перед шумящим самоваром, пододвинула любимые пирожки. Пантелеймон тоже собирался уезжать. Он поступал в Петербургский университет. Лыткин был очень возбужден. Он рассказывал о своем разговоре с Александровичем и тряс, поднимая высоко над головой, бумагами из неоконченной гимназии. — Вот, вот! — говорил.—Солидные печати с орлом, распластавшим крылья, категорически подтверждают: я им не нужен! А вы помните, как этот Александрович приказывал мне: молчите! И вот — зажал рот, за­ жал! А за что? За честное, свободно сказанное слово! — Осудили тебя, всю Россию не осудят,— сказал Парняков.—Ее не задушишь. — Это верно! —воскликнул Федор.— Постой! Итак, я осужден! За честное, свободно сказанное слово —петля готова! Милица рассмеялась: — Уже стихи? — Нет,— отмахнулся Федор.—Эх, Понь! Что я буду без тебя де­ лать? Кинуться, что ли, вслед за тобой в великий град Петра? Да только кому там нужен недоучившийся птенец? — И не впадай в крайность — доучишься,—ответил Пантелеймон.— Не здесь, так в другом городе. А потом приедешь и в град Петра. — Меня вы душите, а как Россию? — вдруг спросил Федор. — Что, что?— не понял Парняков. — Да стихи же, стихи! —опять объяснила Милица'.—Ну, неужели не видишь — он сочиняет! — Кажется, да,— подтвердил Лыткин.— Последнее слово осужден­ ного. Хочешь, пришлю его тебе в первом письме в Петербург? Он послал потом Парнякову это стихотворение. Итак, я осужден! За честное, свободно сказанное слово,