Сибирские огни № 03 - 1969

Андрей неспешно побрел вдоль старой, в трещинах и пятнах, кир­ пичной стены,—по земле чужой, неизведанной и загадочной. • Странным и несуразным был конечный отрезок этого пути. Плохо освещенный полуэтаж-получердак; беспорядочно расположенные стро­ пила, балки, подпорки; то досчатый настил, то металлические плиты; узкие галереи,— через железные тряские перила, в глубине, как в ко­ лодце, видишь снующих людей, и оттуда, замирая, поднимается' то рез­ кий, то мелодичный колокольный звон... В конце этого пути была толстенная железная дверь — она могла вести в спецотдел, в кадры, в архив, в лабораторию, в тюремную камеру. За дверью была редакция заводской многотиражки. Вот и ’ таб­ личка; «Вагранка». Топчась у дверей, чувствуя за плечами темный чердачный мир, он услышал плач. Плакала женщина. Он отошел, вернулся. Снизу поды­ мался звон. Шуршало в углах. За железной дверью, где Колобовников, плачет женщина. Неразборчиво, словно придавленные всей тяжестью двери, донес­ лись отрывочные слова. — Сдаешь стержни — получаешь облом или уголь. Один срам и никакого заработку Жить неохота. Ленка, а ты что молчишь? Что ответил Колобовников — и вовсе не слышно. Может, голос-,не- громкий. А та опять всхлипывает. ч Потом сильный, полный здоровья женский голос: — Хват-те, Маруся! Кому высказывать? Машинке? Пойдем в цех» я мастеру частушку пропою. Хоть при всем начальстве! Андрей не успел отшатнуться. Похожая на плиту дверь отвалилась, и на него натолкнулись две девушки. Одна — в старом сарафане, перепачканном землей и глиной, с большими черными руками, и сквозь темные полосы земли проступают крепкие румяные шеки. Она тихо и удивленно улыбнулась Андрею, и ему показалось, что мягкие губы ее или чуть скошены или вроде пре­ ломлены, и от этого на лице беспомощность и растерянность. А подружка — невысокая, широколицая, рябоватая, в серой бумаж­ ной кофте и красной косынке,— придвинулась к Андрею, и, акая, пропела: Земля сырая, Стержни топчутся, А я молодая. Мне жить хочется! — Как, парень, пойдет? Подействует? И она легко, шершавым пальцем, провела по его щеке. И обе, хохоча во всю глотку, понеслись через переходы и галереи и исчезли в чердачной полутьме. В узкой комнате, на всю почти длину,—большой стол, заваленный газетами и бумагой, меж столом и стеной изогнутая ребристая скамья, какие в скверах, а у единственного окна, начинавшегося сразу от по­ лу,— сидит на высоко^ стуле женшина и быстро выстукивает на чер­ ных кругляшах худыми длинными пальцами. Женщина на мгновение подняла глаза—взгляд их был живым и .у «